чистом полеВ грозу
Убило пастуха.
Как в той игре – орёл иль решка —
Вдруг обозначена черта.
Таилась смутная усмешка
В углах обугленного рта.
Едва початая бутылка
Торчала из пустой сумы,
Трава чернела у затылка,
А он глядел уже из тьмы.
И не в тоске, и не в обиде,
Вперёд, а не по сторонам,
Как будто чувствуя
И видя ещё неведомое нам.
Потом расслабленной походкой
Шли в дом,
Где споро на комод
Поставлен был налитый водкой
Стакан и чёрного ломоть.
Запахло в горнице свечами,
Покойник высился в гробу,
И шепотком односельчане
Корили мачеху-судьбу.
Старухи выли, распаляясь,
И только призванный к Творцу
Лежал,
Ничуть не удивляясь
Такому странному концу.
«Видит Бог: я разлюбил дорогу…»
Видит Бог: я разлюбил дорогу
До того, что привязалась блажь —
Вызывает смутную тревогу
За окном изменчивый пейзаж.
Колеся до головокруженья,
Озирая мельком белый свет,
Узнаёшь иллюзию движенья
Под названьем «суета сует».
Никуда из поезда не деться,
Но под стук и лязганье колёс
На ходу в глаза не наглядеться,
Никого не полюбить до слёз.
Не желаю встреч и расставаний,
Суматохи,
Криков «гой еси!».
Буду ездить только на диване,
По ночам,
Вокруг земной оси.
«Ты уже не боишься своей наготы…»
Ты уже не боишься своей наготы,
Как речная вода
И лесные цветы.
Кто тебя надоумил
В одежде и без
Нисходить, точно ангел,
С незримых небес?
Я давно убеждён:
Этот крохотный шрам —
Знак причастности
К непостижимым мирам.
Эта родинка —
Полная власть надо мной,
Я давно растворился
В тебе, неземной.
Кто придумал
Укутывать женщин в меха?
Для влюбленного нет
Ни стыда, ни греха.
Ты уже не боишься
Своей наготы,
Как речная вода
И лесные цветы.
«Холодный ум небескорыстен…»
Холодный ум небескорыстен,
Лукавы речи мудреца —
Лишь чистота банальных истин
С тобой пребудет до конца.
Иди, лети по белу свету,
Свергая идолов, юнец!
Они найдут тебя по следу,
Как предназначенный свинец.
Блажи, кликушествуй, юродствуй —
Во тьме,
В беспамятной ночи,
Банальных истин благородство —
Как пламя ясное свечи.
Наивны, искренни, избиты —
Из дальних лет,
Из детских снов,
Корявой
