завтра задам вам такой завтрак, что вы не скоро его позабудете! – вскричал Агриппа самым нежным тоном.
Они обнялись, Агриппа затворил дверь и ушел с Гуго.
– Начинаете понимать, граф? – спросил он.
– Да, немного; но ты увидишь, что твоя хитрость пропадет даром.
На другой день на заре, Агриппа и Гуго пошли в комнату испанца; в ней никого не было и дверь была отворена. Агриппа моргнул глазом и, взглянув на Гуго, сказал:
– Когда птичка вылетела из гнезда, значит – улетела за кормом.
– Послушай-ка, – сказал Гуго, схватив его за руку.
Из башни раздавались глухие проклятия. По мере того как они подвигались дальше по коридору, крики становились явственнее. В конце коридора они увидели, что люк открыт, и, нагнув голову над черной дырой, они заметили внизу, в темноте, человека, который ревел и бился.
– Как? это вы, дон-Гаэтано? – сказал Агриппа ласковым голосом. – Что это за беда с вами случилась? Я и то беспокоился, не найдя вас в постели… Она совсем холодная… Не дурной ли сон вас прогнал с неё? Или вы услышали какой-нибудь шум?
– Именно! – отвечал Гаэтано, сверкая взором. – Мне приснилось, что кто-то пробирается к вашим мешкам… я встал поспешно… и с первого же шагу в эту проклятую башню… обвалился в яму.
– Не очень зашиблись, надеюсь?
– Нет… не очень… Но вытащите меня поскорей… я продрог и не прочь отведать обещанного завтрака.
– Вот это умно сказано, господин гидальго; но этот завтрак вы получите, заплатив прежде выкуп.
– Выкуп, я?… Что это значит?
– Очень ясно и вы сейчас меня поймете, любезный друг.
Агриппа уселся поудобнее над самой дырой, свесив в нее ноги.
– Вы совсем не дурной сон видели, мой добрый Гаэтано, – сказал он, – и вовсе не шум разбудил вас, а просто пришла вам не в добрый час охота завладеть собственностью ближнего: чёрт попутал, должно быть, и – вот зачем вы забрались ночью сюда в башню.
– Клянусь вам всеми святыми рая…
– Не клянитесь:. святые рассердятся. Сознайтесь, что если бы вы в самом деле вскочили с постели вдруг, неожиданно, то не успели бы одеться, как следует, с головы до ног, надеть шляпу, прицепить шпагу; ничто не забыто, ни сапоги, ни штаны, – хотя сейчас дать тягу!… Ну, а как за всякое худое дело следует наказание, то выверните-ка ваши карманы, чтоб показать нам, что в них есть, и поделимся по-товарищески… Да и во всякой стране так уж водится, что побежденный платит штраф!
Дон-Гаэтано божился и клялся тысячью миллионов чертей, что у него в карманах не бывает никогда и шести штук серебряной мелочи.
– Ну, как хотите, – сказал Агриппа и, подняв люк, сделал вид, что хочет закрыть его. – Когда вы пообедаете и поужинаете мысленно, я приду завтра поутру узнать, не передумали ль вы, – продолжал он. – Ночь, говорят, хороший советник.
Испанец кричал и вопил, как бесноватый; Агриппа не обращал на это ни малейшего внимания. Пришлось сдаться. Мошенник вывернул
