Она чересчур… чересчур…
– Опасна, – убежденно закончил аркканцлер. – Они только и делают, что смешивают все подряд и говорят: «Эй, а что будет, если добавить сюда капельку вон той желтой штуки?», а потом по две недели ходят без бровей.
– Я хотел сказать «непрактична», – поправил его казначей. – Они пытаются сложным путем добиться того, для чего у нас есть простейшая бытовая магия.
– А я думал, они пытаются вывести у себя из почек философские камни, или что-то в этом роде, – сказал аркканцлер. – Все это полная чепуха, вот что я тебе скажу. Ладно, я пошел.
Аркканцлер начал потихоньку пробираться к выходу из комнаты, и казначей поспешно замахал перед его лицом стопкой бумаг.
– Прежде чем вы уйдете, аркканцлер, – отчаянно заговорил он, – может быть, уделите время тому, чтобы подписать несколько…
– Не сейчас, – отрезал аркканцлер. – Мне тут кое-куда надо сходить, ага?
– Ага?
– Вот именно. – Дверь захлопнулась.
Казначей посмотрел на нее и вздохнул.
За долгие годы Незримый Университет перевидал самых разных аркканцлеров. Больших, маленьких, коварных, слегка безумных, крайне безумных – они приходили, исполняли свои обязанности – в отдельных случаях так недолго, что художники не успевали дорисовать парадные портреты для Главного зала, – а потом умирали. В мире магии у пожилого волшебника шансы на долговременную карьеру примерно такие же, как у испытателя пого-стиков на минном поле.
Но с точки зрения казначея это не имело особого значения. Да, имя время от времени менялось, но самым важным было то, что хоть какой-нибудь аркканцлер в университете имелся всегда, а самой главной задачей аркканцлера, как считал казначей, было ставить подписи на бумагах, предпочтительнее – по мнению казначея, – не читая.
Но этот аркканцлер был не похож на прочих. Начать с того, что он вообще редко появлялся на рабочем месте, разве только чтобы сменить перепачканную одежду. А еще он кричал на людей. Обычно – на казначея.
А ведь в свое время им показалось хорошей идеей назначить аркканцлером человека, нога которого уже сорок лет не ступала на порог Университета.
В последние годы разнообразные магические ордены так часто собачились между собой, что старшие волшебники в кои-то веки решили: Университету нужен период стабильности, чтобы можно было хоть несколько месяцев замышлять недоброе и плести интриги в тишине и покое. Покопавшись в архивах, они обнаружили Чудакулли Карего, который, став магом седьмого уровня в невероятно юном возрасте, двадцати семи лет, предпочел Университету фамильные владения в глубоком захолустье.
Он казался идеальным кандидатом.
– Вот кто нам нужен, – хором сказали они. – Чистый лист. Новая метла. Деревенский волшебник. Возврат к этим, как их там, корням чародейства. Неунывающий старичок с трубочкой и искорками в глазах. Такой, который одну травинку от другой умеет отличить и которому в лесу всякий зверь – брат. Он, наверное, еще и под звездами спит. И знает, о чем ветер шепчет, – а как же
