трахается. Твоя мать шлюха. – Он допивает пиво, сминает банку в руке и с громким стуком бросает на пол.
Я тотчас прихожу в ярость. Мы с мамой не всегда ладим, но он ведь ее даже не знает.
– Нельзя так говорить.
– Да ну? Ну а я сказал. – Парень склоняет голову набок и прищуривается. В его глазах так много злости. А он так молод. Я тоже иногда злюсь, но вовсе не так сильно. – Ты тоже шлюха? Как твоя мать?
– Пошел ты! – рявкаю я и выплескиваю шампанское ему в лицо.
Он морщится и медленно вытирает его ладонью. А я стою, тяжело дыша, и знаю, что должна уйти, но слишком заворожена происходящим.
Заворожена им.
Кажется, будто все это происходит не со мной. Я никогда в жизни не делала ничего подобного. Кто я? Когда стала такой храброй? Или глупой?
– Ты стерва, – цедит он. – Как и твоя мать.
– А ты мудак, – отвечаю я, собираясь развернуться и уйти, но он хватает меня.
Останавливает.
Впивается пальцами в кожу, крепко сжимая мое предплечье, а я пытаюсь вырваться, сбежать от него.
– Пусти меня.
– Нет. – Он ухмыляется, и у меня в голове вдруг проносится мысль, что он дьявол, скрывающийся за ангельским детским лицом.
Парень толкает меня к стене, и я припадаю к ней, словно тряпичная кукла, едва не оседая на пол. Он успевает схватить меня, пока не упала, и, рывком подняв на ноги, прижимается ко мне всем телом. Он намного выше, в нем по меньшей мере метр восемьдесят роста. Но он подтянутый. Даже худощавый. Йейтс крупнее. Мясистее. Хотя он старше – ему шестнадцать.
А этот парень именно такой.
Все еще мальчишка.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я, вырываясь, но оттого лишь больше ощущаю его, и меня это интригует. Он всюду твердый. Крепкий. Сильнее, чем кажется.
– Думаю, тебе это нравится. – Усмешка не сходит с его губ, а когда он прижимается ко мне нижней частью тела, я чувствую кое-что еще.
У него стояк.
Я замираю, не в силах пошевелиться.
– Твоя мама дважды в неделю, если не чаще, отсасывает моему отцу, – шепчет он. – Приходит к нему в офис. Они называют это обеденным перерывом.
Я смотрю на него, разинув рот. Понятия не имею, о чем он. То есть понимаю, что он имеет в виду, но не может быть, чтобы мама так делала.
Не может быть.
– У тебя губы как раз для минета, – замечает он, и я едва не расцветаю от его комплимента, но потом твержу себе, что я больная и ненормальная, а он тем самым хотел меня оскорбить.
– Заткнись, – бурчу я, и он улыбается.
– Хочешь мне отсосать?
– Да ни за что. – Я задираю подбородок, изображая надменную принцессу.
Каково было бы сосать член? Девчонки так делают. Постоянно. Однажды я нашла журнал в комнате Йейтса и утащила к себе. В нем были фотографии голых девушек. Парочек, заснятых в процессе. Его член в ее вагине. Его губы возле ее соска. Его член у нее во рту, а она смотрит на него снизу вверх
