словах что-то про первородный росток. Мы с Кинирой и Рэном уставились на метаморфа.
– Знаешь элейские ругательства? – подозрительно спросил Рэн.
– Врага надо знать не только в лицо, – буркнуло Нарино.
Я рассмеялась.
– По словам преподавателей, мой элейский очень правильный. Хочу его разбавить сленгом. Несколько элейских ругательств мне бы тоже не помешали!
Нарино и Кинира рассмеялись, а Рэн, улыбаясь, шутливо произнёс:
– Не думал, что прекрасная дева жаждет ругаться как элейский космпортовый грузчик. Боюсь, не смогу позволить себе экспрессивно выражаться в присутствии госпожи смотрительницы.
Я, всё еще смеясь, ответила:
– Прекрасная дева жаждет новых знаний, но это не значит, что она собралась выучить весь лексикон грузчиков. Ты, Рэн, главное, если стукнешь себе чем-то по пальцу, ругайся на элейском. Если буду рядом – запомню.
– Можем начать прямо сейчас. Хочешь, блондинчик, стукну тебя по ушастой башке? – весело предложило шедшее чуть позади Нарино. – Я бы тоже не против узнать, – оно округлило глаз, – как ругаются очень правильные элефины. И заметь, это всё для пользы смотрительницы!
Даже Кинира фыркнула от смеха. Рэн уже открыл рот, чтобы ответить, но я остановила его:
– Тихо! Кажется, кто-то плачет.
В руках у Киниры оказался бластер. Это где ж она его прятала? Нас же обыскали перед входом во дворец! Пока я задавалась этим вопросом, Кинира задвинула меня к себе за спину. Мы тихо стали двигаться туда, откуда доносился звук. Теперь плач явственно слышали все. Забившись под весьма раскидистый куст ромеры, сжавшись в комочек, на траве сидел и навзрыд плакал ребёнок – аш. Я выскользнула из-за спины Киниры, присела на корточки перед ним и как можно ласковее позвала на всеобщем:
– Эй, что случилось? Ты потерялся? Отвести тебя к маме? – Я не знала, что думать, ведь малыш плакал во дворцовом парке. Возможно, он отбился от взрослых, которые прибыли на приём, вот только на вчерашнем и сегодняшнем празднествах я детей не видела.
Ребёнок замолк.
– Ты кто? – испуганно спросил он.
– Навигатор. Смотрительница маяка.
Малыш даже открыл рот от изумления:
– Дааааа?! Правдаааа?!
Я кивнула:
– Правда. Это моя команда, – я показала рукой на моих спутников. – Так почему ты плачешь? Где твоя мама?
– Нет! Нет у меня мамы! – истерично заголосил он.
У меня защемило сердце.
– Где твой дом? Куда тебя проводить? – спросил Рэн, стараясь отвлечь ребёнка от истерики.
– Не хочу к мачехе и отчиму, – вдруг яростно заявил мальчуган, – они всё время бьют меня! – и он снова громко заплакал. Сквозь рыдания мы разобрали: – Я не умею танцевать, как все…Я какой-то не такой, как остальные аши!
Кровь ударила мне в голову. Перед глазами мелькнули картины из жизни в Каменке. Решение возникло спонтанно.
– Хочешь
