в Орле от однокурсника по юнкерскому училищу, служившего в штабе бригады, он получил неутешительные известия об Ударной группе красных, вторгшейся в тылы корпуса. Связанный обещанием не распространяться об услышанном, пулемётчик помалкивал.
Не давая затухнуть разговору, отвлекавшему от тревожных мыслей, он подпустил шпильку Цыганскому:
– Почто, поручик, в первом батальоне не задержались? Почто вдругорядь в нашу дисциплинарную воротились? Или не пришлись ко двору княжатам?
Плечистый харьковчанин Цыганский сплюнул с напускным безразличием:
– Язык у вас без костей, господин штабс-капитан. Может, они и княжата, только я не холоп. У них свой взводный из отпуска вернулся, вот и вся разгадка.
Усилившийся ветер нещадно трепал кустарник, росший вдоль оврага, сшелушивая с веток остатки морщенных листьев, шуршал длинными коричневыми космами сухой травы.
Начальник заставы Маштаков поднял воротник кожанки, подтянул за отвороты перчатки и тусклым голосом произнёс:
– Возвращайтесь, это самое, в цепь, господа. Похоже, гегемоны опять зашевелились.
5
Облапошить уличную не удалось. Приняв кредитные билеты, она склонилась к тускло светившему ночнику и принялась их пристально рассматривать.
– Ты чего это, хипесник[24], удумал?! – пронзительный голос проститутки вдруг взвился под самый потолок. – Дурака под шкурку загнал, а бумажки пихаешь негодные! Ах ты, мазурик! Ах, фармазон! Рятуйте[25], люди добрые!
Скандал на занимаемой жилплощади в планы Вени Брошкина не входил. Его отношения с квартирной хозяйкой и без того были натянутыми.
– Тихо! Не орать, как там тебя! Ошибся я, Клеопатра. Не хочешь «пятаковскими»[26], изволь «колокольчиками»[27]! Не блажи, кому говорю!
Женщина, успевшая к моменту расчёта натянуть лишь сиреневые нансуковые[28] панталоны, левой рукой вырвала у кавалера банкноты, а правой швырнула ему в физиономию порченые кредитки. От размашистого движения тяжело колыхнулись груди, отвисавшие чуть не до пояса. Бумажки, крутясь и шелестя, разлетелись по комнате.
Проститутка, не переставая сволочиться, закопошилась в брошенных на стуле одеждах, а Веня на ощупь раскрыл портсигар. Шумная вспышка фосфорной спички показалась неправдоподобно белой. В руке заплясал острый огонёк. Макнув в него кончик папиросы, Веня порывисто затянулся, услышав шорох тлеющей бумаги.
«Поскорей бы выметалась дешёвка», – подумал, боясь взглянуть в сторону одевавшейся женщины.
Когда полчаса назад Брошкин на углу Рыбной и Университетской сторговался с уличной проституткой, её глуповатое лицо показалось вполне подходящим для каверзы, которую он проворачивал не впервые. Предыдущие вольты прошли без сучка и задоринки.
Советские деньги образца 1918 года, наречённые народом «пятаковками»,
Хипесник – вор, обкрадывающий посетителей проститутки при её соучастии (жарг.)
Рятуйте – помогите (укр.)
«Пятаковские» – кредитные билеты 1918 года, подписанные управляющим Госбанка РСФСР Пятаковым Г. Л.
«Колокольчики» – деникинские бумажные деньги с изображением «Царь-колокола».
Нансук – тонкая хлопчатобумажная ткань, отделанная в подражание льняному полотну.
