align="center">9 мая 1945 года. Опьянение Победой
День Победы в Натальино отмечался шумно: с песнями, танцами, вперемежку с рыданиями и причитаниями женщин. Не помню, с кем дядя Ганя отмечал это событие и сидел ли я за праздничным столом. Запомнились лишь едкий табачный дым, шумный разговор и упоминание о медовухе. (Из нее в преддверии больших праздников дядя Ганя гнал самогон.) Сам он медовуху считал чем-то вроде бодрящего кваса и употреблял ее только «для поправки головы».
Все началось с того, что в самый разгар празднования мой приемный отец предложил выпить за моего реального Отца. От него накануне пришло письмо, в котором он сообщал, что после ранения находится в госпитале под Будапештом. Поскольку Отца за столом не было, все внимание гостей переключилось на меня. После короткого, но шумного обсуждения сложившейся ситуации, несмотря на возражение тети Нюры, у меня в руках оказалась рюмка с медовухой.
Помню ее сладковато-приторный вкус и прилив крови к лицу, помню, что какое-то время вместе со взрослыми громко смеялся. Потом у меня закружилась голова, шум за столом стих, и я очнулся лежащим на крыльце дома, где меня приводила в чувство тетя Нюра. Советы ей давал находившийся рядом Дядя Ганя: он лучше кого-либо знал, как облегчать состояние после «перепоя».
Так общими усилиями мои «деревенские» родители «откачали» своего приемного сынка. Но на этом мое знакомство с продукцией дядиной пасеки не закончилось.
Медовый Спас по-детски
После окончания войны в Натальино стали ждать возвращения с фронтов своих близких: старшее поколение ждало мужей, братьев, дети – отцов. Не теряли надежды даже те ребята, чьи отцы числились погибшими или пропавшими без вести. От Мамы мы узнали, что наш Отец жив, находится в Венгрии, но, когда приедет к нам, не знает.
В августе 1945 года так же шумно, как и в День Победы, в Натальино отмечали возвращение в деревню одного из односельчан. Традиционную «гулянку» по такому случаю приурочили к церковному празднику Медового Спаса. Ушли на общий праздник и мои приемные родители, захватив с собой в качестве угощения большую бутыль медовухи.
Натальинские дети, оставшиеся без присмотра, слонялись по деревне, и, видимо, кто-то из них подал идею устроить свой, детский Медовый Спас. От кого конкретно исходила эта инициатива, в данном случае значения не имеет (возможно, и от автора этих строк). Главное в том, что повод у нас для этого был: незадолго до этого дядя Ганя накачал большой бидон меда. Об этом детям было нетрудно догадаться и по снующим вокруг дома пчелам, и по запаху, исходящему через открытое окно спальни, в которой этот бидон стоял.
Сам я этой сладостью был, образно говоря, перекормлен, и мне было трудно отказать своим друзьям, для которых он был роскошью. Но как должно выглядеть наше медовое пиршество, никто из нас толком не знал. В итоге то, что происходило в месте проведения нашего праздника, по современным понятиям можно назвать «медовым баром», а меня, шестилетнего
