Тихо, только шуршат песчинки да позванивают удилами кони. Что за притча?
Через пролом в стене, как через широкие ворота, осторожно вошли в крепость. Развалины встретили их гробовой тишиной и полным запустением – казалось, здесь никогда не было людей, а если и были, то ушли в незапамятные времена. Глинобитные стены, пустые каморки с темными щелями окон и все тот же проклятый, надоевший песок.
– Федор Андреич! – позвал Денисов. Никто не откликнулся. Тогда он гаркнул во всю глотку: – Кузьма! Ты где?
Крик хорунжего тихо угас среди развалин, немых, как могильные камни. Часть казаков спешились и рассыпались по двору, надеясь отыскать хоть какие-то следы: ведь были же повозка, люди, лошади! Где они? Не могла же черная буря слизнуть их языком ветра и унести с собой: крепость-то осталась!
– Чертовщина! – Один из казаков сплюнул набившуюся в рот пыль и подошел к колодцу. Заглянув в него, он отшатнулся и закричал: – Сюда!
Вместе с остальными Матвей Иванович подбежал к колодцу и обомлел: глубокий, выложенный камнем ствол был забит обломками повозки, окровавленными останками людей и лошадей. Не желая поверить в самое страшное, хорунжий кинулся шарить по темным переходам строений, держа в одной руке наскоро смастеренный горящий факел, а в другой – заряженный пистолет.
– Федор Андреич! Кузьма! Епифанов! – звал он срывающимся голосом, заглядывая в каждый закоулок. Вот и каморка капитана: стена обрушена, все покрыто слоем пыли, и ни одной вещи, ни одного следа! Неужели они все в колодце?
Денисов горестно застонал: беда! Пропали бумаги капитана, нет его самого, нет Шейха и его сына, нет тех, кто остался с ними. Но и тем, кто вернулся из разведки, грозит неминуемая гибель – колодец забит трупами людей и животных, воду из него теперь брать нельзя, а как в пустыне без воды?! Того, что осталось в бурдюках и походных баклагах, не хватит даже для лошадей, а без них не дойти до другого колодца! Какой же лютый вражина побывал здесь?
В отчаянии Матвей Иванович дернул себя за серьгу, и пронзившая ухо острая боль немного отрезвила: теперь он здесь самый главный и ему решать, как спасти жизни оставшихся казаков. Может быть, еще не все потеряно? Хотелось, бы верить, но…
– Уходить надоть, – глядя себе под ноги, тихо сказал Попов, пожилой станичник, пользовавшийся уважением за рассудительность и холодную расчетливую отвагу в бою. – Загинем здеся!
– Самый ближний колодец в двух дневных переходах, – поддержал его другой казак. – Уходить надо, Матвей Иваныч!
Остальные молчали, но хорунжий чувствовал, что они готовы немедленно покинуть развалины крепости, чтобы, пока в баклагах и бурдюках осталась вода, попытаться дойти до известного им колодца на древней караванной тропе.
– Нельзя нам сейчас сняться и уйти. – Денисов обвел глазами лица станичников. – Мы должны все осмотреть, носами песок пропахать, но отыскать следы. Колодец вычистить, останки товарищей
