с подносом с заварным чайником и тарелкой свежих круглых булочек. При нас он добавил несколько свежих ароматных зеленых листиков, и комнату наполнил аромат мяты.
– Сами пекли? – спросила я, заметив сладости.
– Да, люблю печь по утрам. Дом не кажется уютным без запаха любимой еды.
– А что это? – мальчишкам было неинтересно название еды, и они быстро нахватали самых аппетитных булочек.
– Баурсаки.
Я попробовала.
– М-м-м, как вкусно!
– Жаль, шелпек остался только один. Они мне сегодня особенно удались.
– А шелпек – это что?
– Лепешки, жаренные в масле.
– Звучит аппетитно, – сказала я и разорвала лепешку на три части. – Ваша мама тоже вкусно готовит, – вырвалось у меня до того, как я поняла, что ляпнула лишнего. – Извините, готовила.
– Вы знали мою маму? – удивление граничило с восторгом.
Я виновато посмотрела на него, не зная соврать или сказать правду… отчасти.
– Мы работали вместе в одном проекте. Встречались нечасто, но ваша мама такой человек, который оставляет след в душе каждого.
Он кивнул, поджимая губы, чтобы не выдать горечи. Мальчишки успели налопаться и даже выпить по целой кружке горячего чая, поэтому переместились к окну и разглядывали сад.
– Знаете, ее нет уже три года, а я все не могу привыкнуть. Собираюсь в район, где она жила, и непременно захожу в пекарню за ее любимым хлебом. Я всегда заносил ей, когда проезжал мимо, – я как никто понимала его. Мне хотелось рассказать, как я ждала, когда хлопнет дверь детской или ванной, когда распахнется входная дверь, и мои мужчины просто вернуться в мою жизнь, но меня встречала тишина. – На каждый звонок в дверь, я вскакиваю как ошпаренный. Будто не провожал в последний путь, будто не читал молитву. Будто не поминал баурсаками и шелпеками…
Ком застрял в горле. Я быстро запила чаем, чтобы не подавиться. Кусочек булочки лег на тарелку.
– Это поминальная еда?
Он кивнул.
– Зачем вы так с собой? Каждый день печете и поминаете? Так же нельзя.
– Нельзя было бросать ее в тот день! – он вскочил со стула и стал вышагивать туда-сюда. Я бросила взгляд на детей, но они были слишком заняты своими разговорами, чтобы замечать нас, и успокоилась. – Нельзя было уходить – я же чувствовал. Но я же рабо-о-отать пошел. Меня бы никто не хватился даже. Но я же мужчина, я ответственный, я должен.
Я знала, что он никогда никому об этом не говорил. Никогда не пытался себя разубедить. Он считал себя виноватым в том, что его не было рядом. Ведь останься он, все было бы по-другому, она бы жила еще долго и обязательно счастливо. Но он предпочел ей работу и теперь наказывает себя за ошибку, которую ему никогда не исправить.
Только как сказать ему, что я прошла через все это. Более того, смогла узнать, что бы могло быть. Но ничто не принесло мне счастья, по крайней мере, не надолго.
– Вы
