время, и Пейдж строго следила, чтобы Алисон не пересекала границы.
– Ну мама!
– И не думай. Одиннадцать – крайний срок, сама знаешь. – Ей ведь всего пятнадцать, с какой стати она должна задерживаться дольше.
– А что, если фильм будет длиннее?
– Ну ладно, полдвенадцатого. А если он будет еще длиннее, придется тебе уйти, не досмотрев.
– Ну спасибо.
– Не за что. Хочешь, подброшу тебя к Хлое?
– Нет, спасибо. Я дойду пешком. Пока.
Она выскользнула в дверь, а Пейдж направилась в спальню переодеться. Только она открыла шкаф, как раздался звонок. Звонила ее мать из Нью-Йорка. Пейдж сказала ей, что собирается с Энди пойти поужинать и перезвонит завтра. Когда они с Энди наконец уселись в машину, Алисон должна была уже подходить к дому Хлои.
– Ну-с, молодой человек, куда мы поедем на этот раз? «Домино» или «Шэйки»?
– «Домино». У «Шэйки» мы уже были в прошлый раз.
– Разумно. – Пейдж включила радио и предоставила Энди выбрать станцию. Для семилетнего мальчугана у него были довольно странные музыкальные пристрастия – в основном он копировал старшую сестру. Вот и теперь он выбрал ту, которую всегда слушала Алисон.
Через пять минут они были у ресторана, и настроение Пейдж улучшилось – тоска отпустила ее, она уже предвкушала приятный вечер с сыном. Им всегда было хорошо вместе. Энди рассказывал ей о друзьях, о школьных делах и о том, что, когда вырастет, станет учителем. Когда она спрашивала его почему, он объяснял, что ему всегда нравилось возиться с малышами, а еще его привлекали длинные летние отпуска учителей.
– А может быть, я стану знаменитым баскетболистом, буду играть в «Джайантс» или «Метс».
– Тоже неплохо, – улыбнулась Пейдж.
С ним было так легко!
– Мама?
– Да?
– Ты ведь художник?
– В общем-то да. Я раньше была художником, но теперь не занимаюсь этим профессионально. Долгое время не занималась.
Он кивнул, явно что-то обдумывая.
– Мне нравится твоя роспись в школе.
– Я рада. Мне тоже нравится. Мне было приятно расписывать стену в вашей школе. Может быть, я соберусь и распишу еще одну.
Ему эта идея явно понравилась. Энди сам расплатился, оставив официанту на чай сумму, которую она ему назвала, положил руку на ее талию, и они направились к стоянке машин.
Через десять минут они уже были дома. Энди принял душ и пришел к ней в спальню посмотреть перед сном вместе с ней телевизор. Наконец он заснул прямо в ее постели, и она, улыбаясь, завернула его в одеяло и поцеловала. Он был уже большим мальчиком, но для нее оставался – и останется – малышом. В общем-то и Алисон тоже, в каком-то смысле. Наверное, дети никогда не вырастают для матери, подумала она, вспоминая, как хорошо выглядела Алисон в ее розовом свитере, отправляясь на вечер к Торенсенам.
