в раздевалке! А главное, рано еще в 8-й класс в финских сапогах-то! А она заявляет, что ты ей разрешила. Врет ведь?
Сон как рукой сняло. Ирка подпрыгнула в постели от негодования на младшую сестру: вот ведь зараза! Глаз да глаз за ней!
– Врет, мамуля, врет! Ничего я ей не разрешала! Сама подумай, как я могу?! Свои сапоги! Ей в школу?!
– И не говори, Ириш. Что с этой оторвой делать… И в кого она такая?
Не переставая возмущаться по поводу провалившейся Маринкиной попытки покрасоваться в сапогах старшей сестры, они переместились на кухню. Ирка хмуро уселась пить чай с лимоном. Какой стыд, надо же было так вчера напиться! Башка раскалывается… Кажется, она приставала к нему. Позорище! Что он о ней подумает? Захочет ли еще раз увидеться? Будь проклято это шампанское!
Лариса Дмитриевна, выдержав необходимую паузу для перехода к главному вопросу утренней повестки, слегка погремела посудой у мойки и устроилась напротив дочери:
– Ты лучше скажи, где ты сына Журова подцепила.
– Какого Журова? – Ирка вытаращилась на мать.
– Того самого, что по Первой программе «Международную панораму» ведет!
– Чего-то я ничего не понимаю…
– Чего ты не понимаешь? Твой Борис вчерашний – сын Анатолия Журова, международного обозревателя, ведущего программы «Время»! Еще пиджаки у него всегда такие красивые… И вообще интересный мужчина. Вот же счастье какой-то женщине!
– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросила Ирка.
– Сам мне рассказал… Когда ты в стельку пьяная пошла дрыхнуть – у тебя совесть-то есть?! Мы еще потолкуем с тобой на эту тему, учти! Мы очень мило с ним посидели за бутылочкой коньячка… Весьма симпатичный юноша! – «Коньячок» резанул Иркин слух, она с трудом переносила из уст матери этот уменьшительно-ласкательный лексикон работников советского общепита с их «шампусиками», «полтинничками» и «соточками» (Лариса Дмитриевна несла непростое и хлопотное бремя заведующей производством центрального ресторана одной из гостиниц «Интуриста»). Делать замечание, как, порой, случалось, Ирка сегодня не стала. Ее интересовали любые подробности.
– А чего это он тебе своим отцом хвастался?
– Да не хвастался он! Я сама у него все потихоньку выпытала! Мы ж не зря тут коньячок попивали, – Ирка поморщилась, но опять сдержалась. – Живет он, доча, у своей тетки. Та – профессор и переводчица с болгарского… А что, есть чего переводить? – Ирка пожала плечами. – Потому что не захотел оставаться с отцом, когда тот после смерти матери, недолго горюя, женился на молодухе… Яичницу будешь? – Ирка отрицательно помотала головой. – Поэтому и в Ленинград поступать приехал, хотя и ежу понятно, что в столице оно, конечно, было бы перспективней… Странный он какой-то. Вроде о будущем своем думает, говорит, чувствует в себе талант… а от отца бежит, как последний дурак. Мол, я сам, все сам… Как же так? Учиться на журналистике – и чураться
