была плохой женой, я изменяла ему с другими мужчинами. Но это происходило вовсе не потому, что в браке с Тоси я не испытывала сексуального удовлетворения. В вашей христианской культуре сложилось впечатление о женщине как о порочном существе, склоняющем мужчин к блуду. В действительности женщины – жертвы. Женщине не столь уж важны сексуальные отношения. Важно, чтобы рядом был мужчина, который ценил бы ее, находил в ней определенные достоинства. Вы как врач знаете, что далеко не все женщины, даже находясь долгие годы в браке, представляют, что такое клиторальный оргазм, не говоря уже о вагинальном. У мужчин всё проще: если он не импотент, то сексуальное удовлетворение от женщин во время соития он получит. И я, знакомясь с мужчинами из окружения Кейджа и Янга, вовсе не искала каких-то изощренных сексуальных партнеров. Я искала умных собеседников, мужчин, которым я была бы интересна в интеллектуальном плане. Но многие из них полагали, что если ты выказываешь им симпатию, то они имеет полное право лезть тебе под юбку и тащить тебя в постель. Я тогда еще не научилась на эти сексуальные притязания говорить категорическое «нет». В конце концов такая жизнь в неопределенном статусе блудливой жены мне надоела, и я оставила Тоси и переехала жить в художественную мастерскую на Чемберс стрит в промышленном квартале Нью-Йорка. Тоси вернулся в Японию, а я жила в этой мастерской. Там у меня произошел короткий роман с одним худощавым молодым человеком. С ним я познакомилась у Янга. Он представился Майклом Румейкером, попутно сообщив, что он писатель. Глядя на этого болезненно худощавого молодого человека, я подумала, что передо мной сидит будущий литературный гений, американский Поль Элюар.
– Я часто бываю здесь, у Янга, так как здесь могу наблюдать за различными персонажами его вечеринок, которых потом переношу в свои произведения, – сообщил мне Майкл Румейкер. – Для меня, писателя, это очень важно. Я как-то прочитал про одного русского врача-вирусолога, который делал себе различные инъекции с вирусами и описывал их проявления, которые испытывал на себе, а потом на самом себе испытывал различные препараты от вирусов. Но один раз инъекция вирусов оказалась смертельной. Я тоже, как этот доктор, ввожу в себя различные инъекции – только это не реальные вирусы, а чувственные: я влюбляюсь, ревную и потом все свои состояния переношу на бумагу.
– Не боитесь, что в какой-то момент доза вирусов может оказаться смертельной? – спросила я.
– Исключено: я все контролирую! – самодовольно ответил он.
Он мне показал некоторые свои записи, и я поняла, что тот, кого я первоначально приняла за американского Поля Элюара, – обычный графоман-аутсайдер, и выставила его за дверь. Роман с Румейкером оказался короткой новеллой. А спустя два года после нашего знакомства Румейкер, издал роман «Бабочка» – сентиментальное графоманское чтиво про нашу кратковременную связь.
Потом я какое-то время жила с Янгом. Он был похож на
