сбегаю из дома. Вот вчера сбежала и пошла в кино.
– Мгм, – говорю я и шарю в кармане в поисках заначенного косячка. Руми, кажется, их курит. Лире, небось, наплевать. Все родители и дети разъехались. Никто на нас не смотрит. Я нагибаюсь вперед, заслоняя косяк волосами, закуриваю.
– Можно попробовать? – спрашивает Лира.
– Нет.
Она молчит, я тоже.
Вообще-то, очень неловко, поэтому я спрашиваю:
– И что за фильм показывали?
– «Техасская резня бензопилой», – отвечает она гордо. – Специальный показ.
– Фу, гадость. – И где этот Руми? Долго мне тут сидеть с этой психической?
Наконец он подъезжает, она бежит к машине, я машу Руми и иду следом. Он опускает стекло, улыбается – на щеке ямочка.
– Поппи на связь не выходила? – спрашиваю я.
Он крутит телефон в ладонях.
– Нет.
Я прислоняюсь к открытому окну машины, ставлю локти на горячий металл. Он смотрит на меня, и я понимаю, что мы совсем близко друг от друга. Чувствую эту близость, точно пульс, биение сердца, – но не отстраняюсь.
– Она уехала. К дедушке, на все лето. Мне ее мама сказала вчера вечером. Я пыталась ей дозвониться, но она не отвечает.
У него отваливается челюсть.
– Вот именно, – говорю я. Вот именно.
Ее место вдруг опустело.
Он ощущает то же, что и я? Будто от него что-то отрезали, откромсали кусок?
Он тоже ощущает, что его как-то непонятно предали? Уехала, мне не сказав. Не попрощавшись.
Что бы это могло значить?
Задается ли он этим вопросом? Что бы это могло значить?
Возвращаюсь домой, но внутрь не хочется. Напрямик, через чужие дворы, добираюсь до парка у водохранилища, ложусь на залитую солнцем траву.
Написать Поппи, что ли?
Только я не знаю, что сказать.
Да она, скорее всего, и не ответит.
Думаю, не написать ли ей про Руми. Что она и его бросила. Но я и этого не делаю.
Переворачиваюсь, смотрю сквозь траву на землю, насекомых. Хрен знает сколько разглядываю муравьев и тлю и еще хрен знает кого, наблюдаю, как они суетятся в свете солнца, рассеянном и преломляющемся в каплях росы.
А мог бы быть обычный день. Мы бы с Поппи встретились после обеда. До того, как вернутся с работы мои родители. Я бы свалила из дома. Понадобилось – осталась бы у нее на ночь.
Не выйдет.
Пишу Ро, она приходит.
– Помнишь, прошлым летом? – говорит она, отталкиваясь длинными шоколадными ногами от гравия и будто бы опираясь спиной на воздух. Кивает на водохранилище.
Я тут же врубаюсь.
– Когда мы купались голышом?
– И нас еще парни увидели, – подхватывает она.
