да, ты мной недоволен, я понял, – кивнул Клодий.
Тут опять хлынул ледяной дождь.
– Э, так не пойдет! – возмутился Клодий. – Ты читаешь наставления, сидя в лектике, а мне прикажешь слушать поучения и мокнуть?
Аппий нахмурился, будто, в самом деле, был готов разразиться очередной гневной тирадой, но потом вздохнул и отодвинулся в глубь носилок. Клодий запрыгнул внутрь, снял мокрый плащ и, свернув, сунул под ноги.
– Скажи носильщикам, чтобы шагали к таверне «Свиное вымя», – велел Клодий. – Там, кстати, подают отличные свиные колбаски. Не хочешь попробовать?
Аппий брезгливо скривился.
– Не хочешь? Жаль. Могли бы пообедать вместе.
– Счастье, что наш отец не видит тебя из царства Дита, – вздохнул Аппий. – Он бы опечалился, он бы рыдал непрестанно.
– Да ладно тебе! – Клодий взъерошил ладонью свои великолепные каштановые кудри. – Счастье, что он не видит нашего тупоголового братца Гая, а то бы, в самом деле, обрыдался. Гай так глуп, что даже не сумел ограбить вверенную ему провинцию. Ты читал жалобы, что на него подали? Это занятней речей Цицерона. Теперь его осудят – вот увидишь. Если ты не сунешь пару миллионов кому надо.
– Публий!
– Ты первый потревожил память отца.
Аппий нахмурился еще больше, отчего в лице появилось что-то обезьянье, хотя в юности Аппий был почти так же красив, как и младший брат:
– Публий, если ты не прекратишь ночные попойки и драки в тавернах, мои выборы окажутся под вопросом!
– Он волнуется за свои выборы! Братец, ты, кажется, забыл, что за тебя будут голосовать мои друзья из «Свиного вымени». Больше, извини, некому.
В этот момент носильщики остановились перед таверной, вывеской для которой служило изображение огромной свиньи. Клодий нырнул в дверь, из которой пахнуло теплом, пряностями и дымом.
– Нельзя же так себя вести! – простонал Аппий, хотя младший брат его уже не слышал.
II
Клодий уселся за стол в таверне, налил из кувшина полную чашу неразбавленного вина. Прежде чем выпить, проверил, на месте ли кошелек и кинжал. И то, и другое надо держать под рукой в таких местах. Пить здесь в одиночестве – безрассудство. Два факела освещали закопченное помещение, в очаге вспыхивал и гас притомившийся огонь. На улице – стремнина суеты, здесь – пищевой омут, где над медными крышками медленно курится пар, плывет запах петрушки и сельдерея.
Любил молодой патриций такие места – сомнительные и темные. Здесь можно встретить удивительных людей, поговорить о девчонках, гладиаторских боях, начале мира и его конце, выучить какой-нибудь мудреный прием для уличной драки и расстаться закадычными друзьями, чтобы никогда потом не встретиться.
Ноябрь. Год заканчивается. Скоро начнется новый, год новых консулов, новых преторов и эдилов,[26] старых склок в сенате и неразрешенных проблем. Какие интриги, какие схватки на форуме! И зачем? Чтобы один год повелевать этим сумасшедшим Городом на пару с
