Ильич, – спросил он вполне доброжелательно, – ты ведь от… недавнего использования Дара… не сильно притомился?
– Во, как?! – восхитился Николай, – это так теперь поединок до смерти называется? Ну что ж – кивнем для начала.
– А повторить сможете… вон с тем объектом? – продолжил граф после его кивка.
– Повторить то можно, – протянул неопределенно боярин, – попытаться…
И опять первым уловил, и отреагировал на эту неопределенность граф Бочкарев:
– Что хотите за это, Николай Ильич?
– Что хочу? – Николай даже плечами не пожал, показывая, что ответ был очевидным, – виру хочу? От рода Стрешневых.
– Виру?! Какую виру?! – вдруг вызверилась графиня, только что являвшая собой образец смирения, – мужа угробил до смерти, теперь и сиротинушек его по миру пустить хочешь? Не дам! Ничего не дам!
Николай аж залюбовался женщиной; ее эмоциональным взрывом. В ярости графиня, казалось, сбросила десяток лет, если не больше. И морщины в уголках глаз исчезли, и лицо румянцем покрылось – на вид совершенно здоровым. Но любоваться было не время; пора была «ковать железо, пока горячо». Вот Николай, и ковал – пока только словами.
– Николай Фомич, – спросил он у графа, не обращая внешне никакого внимания на Елизавету Матвеевну, – а что будет с родом Стрешневых, если… «убираться» здесь будет Тайный приказ?
– Понятно что, – разом посмурнел граф, – ничего хорошего. Прежде всего для рода. Род вычеркнут из Книги; всех причастных, да даже просто знавших, да не донесших, казнят. Малых деток по семьям раздадут… в холопском звании, да в другом княжестве. Ну, а сама земля Великому князю отойдет. А кого он ею наделит, то…
– А как же мы?
Озадачиться, или даже испугаться боярин не успел. Как и задать этот вопрос вслух. Граф Бочкарев ответил раньше.
– А мы, если общими усилиями, да велением Его Сиятельства князя Владимирского Столетова Александра Сергееича, да благословением митрополита Гермогена уничтожим эту заразу, то… честь нам и хвала!
– Общими усилиями, – усмехнулся про себя Николая, приводя в состояние покоя нервную систему, несколько покореженную после первых слов графа, – а работать-то мне. Ну, если за приличную плату, так и не жалко.
– Итак, Николай Ильич…
Боярин вместо слов «отключил» действие одного из артефактов.
– Ох! – прикрыла рот ладошкой, и отступила на пару шагов графиня.
– Ага! – словно торжествуя, и подтверждая какой-то свой вывод, крякнул граф Бочкарев.
Митрополит еще раз перекрестился; три раза подряд. Ну, а князь просто отвел в сторону руку, останавливая бросившегося было вперед телохранителя. Боярин и этот обозначивший хорошую подготовку мулата бросок, и реакцию самого Столетова оценил. А потом снял с пояса один из элементов проявившейся для всех воинской амуниции. А именно –
