туда.
Он мотнул головой в сторону лаборатории. А остальные переводили взгляды с одного лица на другое; словно спрашивая друг у друга: «Откуда этот малец вылез, наглый такой?». И во всей этой компании, кажется, только граф Бочкарев был доволен этим торгом. Наконец, все взгляды остановились на лице графини, опять вернувшим прожитые годы.
– Я… согласна, – вымучила она из себя; потом почти яростно выкрикнула, – только похолопить мастеров прямо сегодня, здесь, при мне!
– Отчего не угодить вам в малом, Елизавета Матвеевна, – пожал плечами Николай, – там как раз и подполковник Стрельцов нас ждет. Точнее, обещал дождаться. А нет – так и послать кого не трудно за ним. Вот клятвою с холопами… бывшими холопами графа Стрешнева и обменяюсь – честь по чести. Но тогда и грамоту с картою в обмен потребую тут же. Или это долгое дело?
Вместо графа Бочкарева, к которому повернулся Николай, ответил сам князь.
– Давай, Николай Ильич, завершай уже. Все твои… претензии, высказанные здесь, учтем. В том мое слово. Оставлю за себя графа Разумова; он в княжестве такими делами заведует. Вот с ним все дела и порешаете. Как документы составите, так мои подпись и печать будут. Начинай уже.
– Ну, на слово, значит, на слово, – молча кивнул Николай, – а тебя, Елизавета Матвеевна, я прочитал правильно. Артефакторшу тебе, быть может, и жаль. Продать можно было, под благовидным предлогом. Или удавить потихоньку, вместе с сыном. Который – что ни говори – конкурент твоему собственному. Уж это-то в законе прописано. А вот побывав сыном холопки… шалишь – тут для парнишки и его матери все концы отрубаются. Жалко их? Как ни странно – ни капли. Потому как у меня будут жить нормальной жизнью, а здесь – хорошо, если неделю проживут…
Вместе с этими словами Николай священнодействовал. А точнее, повторял ту самую процедуру, которую провел недавно; на поле, перед зрителями. Единственным, и кардинальным отличием для Одаренного было то обстоятельство, что работал он теперь со стороны, используя хорошо видимый жгут Силы, состоящий из частичек Электричества. Жгут как-то неторопливо преодолел воздушный купол, не разрушив его, дотянулся до конька крыши лаборатории – в метре над ним. Там чуть замер, словно принюхиваясь, и обрушился вниз кончиком «хобота», почти мгновенно образовав свой купол, сквозь который никто не мог видеть, что творится теперь внутри здания.
Никто, кроме самого Николая. Теперь и он увидел то, что так смутило опытного Одаренного. Впрочем, вглядываться в адскую картину боярин не стал. Убедился мельком, что на самом деле все в подвалах обстоит еще ужасней, и сконцентрировался на собственной Силе. Которой – учитывая подросший Источник, и полученный (в виде сдачи, ага!) еще один дополнительный – стало у него куда как больше. Внутри электрического купола бушевал ураган, сметая, и стирая из реальности все, что творилось прежде в нем. И само здание, и странного вида приборы
