диалога. Позину ситуация явно не нравится, и он, отпив крупный глоток, буркнув: «Амброзия просто какая-то!» – умолкает на какое-то время.
– Так кем ты там был, на той базе, заправщиком каким-нибудь?
– Нафига! Я там был из числа интеллигенции. В белом костюме ходил и в тапочках.
– По тундре?! В тапочках? В белом костюме?
– Фонтан, глохни! Ну кто говорит, что по тундре? Не по тундре, а по «шестёрке», то есть по-нашему, по-ракетческому, – по сооружению номер шесть. Там спальные помещения, столовка и камбуз. Вот я на камбузе, непосредственно в хлеборезке, и служил.
– Ах, в хлеборезке! – восторженно завыл Лёха, сотрясаясь от хохота.
– Не, ну сначала-то меня в учебку к погранцам отправили, там был учебный взвод военных поваров. Я корочки повара получил и обратно в часть, на камбуз. Очень даже шикарная у меня была служба. Жратва всегда под боком, ни тебе стрельб, ни учений, ни построений, ни нарядов-караулов. Из начальства только прапорщик один. Лафа полная! Как сыр в масле катался, да ещё и вторую специальность освоил.
– Ну, ясно всё с тобой, повар стратегического назначения.
– Харэ ерундой болтать! – вмешивается Лихой. – Андрюха, Лёха, Серёга и Вася. Идём на деляну. Сегодня почти выходной, поэтому ограничимся разметкой.
Берём топоры, рулетку и компас, а Лихой вешает через плечо офицерскую планшетку с картами и таблицами. Путь недалёкий, поэтому выдвигаемся налегке. Идём по грунтовке, поднимающейся буквой «Z» на вершину перевала.
Напрямую от стойбища до места, отмеченного на карте бригадира, идти совсем близко, километра полтора. Но с учётом подъёма по серпантину выходит километра четыре. А это почти час пешей прогулки, поэтому Вася предлагает сыграть в «Двадцать одно». Очень удобно, кстати. Для этой игры стол совершенно не обязателен, и мы прямо на ходу начинаем баталию: «Ещё. Ещё. Пас. Себе… Ммма! Перебор…» – и так далее. Быстрее время летит, и усталость не так заметна.
Внезапно оказываемся у вертикальной серой скалы. Справа лиственницы расступаются, и нам открывается фантастической красоты панорама долины Аян-Юряха. Вид неземной, какой-то инопланетный. Извилистое русло реки небесно-голубого цвета, извиваясь, рыскает от одной стороны долины к другой, то появляясь на открытых участках, то теряясь в зелени огромных тополей. Противоположная сторона долины словно выстроена из исполинских пирамид, прижавшихся друг к другу. Их подножия образуют высокую вертикальную стену из каменного сланца, о которую с рёвом бьются голубые волны реки, образуя гигантские шапки из пены. Свистит ветер в ушах, а сердце переполняется восторгом.
В голову приходит мысль, что если бы каждый человек на Земле хотя бы раз в неделю мог созерцать эту величественную картину, то плохих людей просто не осталось бы. Невозможно себе представить, что зло смогло бы проникнуть в душу человека, которого окружает величайшее Божье творение, по сравнению с которым всё, что создал человек, все его небоскрёбы, гигантские корабли и аэропорты – всё это оказывается такой жалкой пылью, что и воспоминание
