от своих сверстников. И мы не можем терять время.
Зачем-то и как-то ненужно воскресает в памяти, как после постановки диагноза Егору Максим сказал: «Может его в интернат сдать?». Ох, как я была тогда зла! А он еще пытался оправдываться, что это не он сам придумал, это его мать подговорила. А когда мы очередной раз приехали к свекрови, и я у нее об этом спросила, она глаза вытаращила. Кстати об Элеоноре Федоровне! Она-то в курсе ситуации? Женщина она сложная, характер крутой. Из тех что одна всю жизнь тащила на себе любимого сына, везде ему счастье строила. Сама. Как видела так и строила. Даже невестку ему подбирала. Да, я прошла жесткий фейс-контроль у будущей свекрови. Самое смешное что я даже его не заметила, была не в курсе этих «смотрин». Максим сказал потом что я очень понравилась его маме. А понравилась ли маме Марина? Хороший вопрос.
– Я хочу Элеоноре Федоровне позвонить, – едва слышно шепчу Жене.
– Она в курсе? – одними губами уточняет подруга. Мы свекровь никогда не брали в расчет вследствие тяжелого характера и необъятного эгоизма. Ну и любви к сыночку.
– Не знаю.
– Так звони. Только я тоже послушаю.
Идем в комнату к Вере, которая тоже собирает свои вещи. Целую ее в щеку, параллельно набирая свекровь. Та берет трубку почти сразу:
– Да Вика, – раздается ее голос. Тон неспешный, сразу видно, человек находится в состоянии душевного равновесия.
– Элеонора Федоровна, Максим привел в дом любовницу, а я с детьми вынуждена уехать к друзьям. Он нас выгнал.
Повисает пауза.
– Максим? Что за безумие ты говоришь?
– Не безумие. Я подаю на развод. Хотела сообщить вам. Просто думала что вы знаете. Потом решила что может нет, – сбиваюсь, заикаюсь… Боюсь я Элеонору Федоровну, крутого нрава женщина. И жду когда она начнет на меня орать, отчитывать, высказывать что я плохая жена. Но свекровь молчит. Правда ее голос становится более колючим.
– Хорошо, Вика. Езжай к своим друзьям и, если ты еще дома, то передай Максиму что завтра я заеду и поговорю с ним. Сегодня уже поздно, я спать ложусь.
– Да, конечно. – киваю в трубку, хотя она и не видит.
– Всего доброго. – Отключилась. Перевожу взгляд на Женю, та мотает головой.
– Тяжело тебе. Всегда забывала, кем она проработала всю жизнь?
– В советское время на какой-то базе, потом в магазине…
– Как думаешь, она повлияет на ситуацию? – не сводит с меня глаз.
– Не знаю. Зависит от того насколько ей понравится Марина.
– Такие как Марина мамкам никогда не нравятся, – убежденно сообщает Женя, но я мотаю головой:
– Не скажи. Если у нее куча денег, имущество и должность, да еще и связи… Элеонора Федоровна только обрадуется.
– Тогда такой вопрос: зачем Марине с такими достоинствами какой-то Максим с единственной и не самой престижной квартирой, прицепом из двух детей и бывшей женой? Неужели
