или в Костроме. Купить там домик и рыбачить по утренней зорьке.
Напрашивается штамп из фильма «Белое солнце» пустыни. Хороший дом, любимая жена… А что еще надо, чтобы встретить старость?
– Стало быть, пусть отец императора идет в отставку, – решил я.
Собирается или нет великая княгиня жить с мужем, можно не прашивать. И так ясно, что нет.
– Если великий князь Борис Владимирович уйдет в отставку, так и везти Александра в Японию смысла нет.
– Но все-таки, нужно его перевести из Крестов.
Опять… И чего великой княгине тюрьма не нравится? Место надежное, уход хороший. И мне спокойнее… А ему какая разница, где лежать?
– Давайте не станем спешить, – попросил я. – Чуть-чуть подождем, пусть все успокоится после похорон, а потом можно снять какой-нибудь домик на окраине, приставить к Александру сиделку, а вы сможете навещать ребенка в любое время. А там уж как Бог даст…
– Скажите, ваше величество… А если мой сын придет в себя, встанет на ноги? – нерешительно спросила великая княгиня.
– Вы интересуетесь, не узурпирую ли я трон? – усмехнулся я.
– Вы – человек порядочный и честный, это я вижу. Но власть может изменить любого.
Вот здесь я согласен. Даже маленькая власть или подобие власти может безобразно развратить любого человека, а абсолютная власть, способна развратить абсолютно… Но дело-то в том, что императором я быть не хочу. Будь у меня возможность – прямо сейчас поставил бы на ноги своего двойника, а сам, захватил бы Маринку, и уехал куда-нибудь. Туда же, на Валдай, или в Кострому, а еще лучше – куда-нибудь в Вологодскую губернию, в Великий Устюг или в Белозерск. Устроюсь в тамошнюю земскую школу или гимназию учителем истории и стану сеять доброе, разумное и вечное. Или светлое? В общем, что-то сеять.
– Клятвы давать не стану, но можете поверить мне на слово. Как только ваш сын сможет выполнять обязанности императора, я тотчас же уступлю ему власть, – твердо пообещал я. Душой я в этот момент не кривил.
– Как вас на самом деле зовут? – спросила вдруг Ольга Николаевна.
Я призадумался, а потом честно сказал:
– Не знаю, какое имя вам и назвать. Но если скажу, что меня можно называть Александром – вы поверите?
– Поверю, – кивнула «матушка». Пристально посмотрев на меня, великая княгиня сказала: – Когда я впервые увидела вас, то почему-то увидела огонь, сквозь который вы идете. Правда, ваше лицо было совсем другим. Странно?
Я только пожал плечами. Как объяснить, да и нужно ли объяснять, что в том огне нет ничего странного? Что мое настоящее тело, оставшееся где-то там, непонятно где – не то во времени, не то в пространстве, и на самом деле сожрал огонь после взрыва? Но сказал – точнее, спросил, совсем другое:
– Ольга Николаевна, а у вас, случайно, нет ли отцовского дара?
– У меня, ваше величество,
