style="font-size:15px;"> Весеннее солнце ласково облизывало острые края разбитого стекла, бережно затачивая своим теплом осколки бывшей тары, которую приготовили толи для варенья, толи для компота. В крайнем случаи это могли быть соленья на зиму. Лёгкий, тёплый ветерок прощупывал острые сколотые зазубрины. Крышка не слетела со своего места, надёжно впиваясь спиралью в широкое горло бывшей банки.
– М-да… – Сергей запустил всю пятерню в слегка растрёпанную причёску. – Ну дела… И как мне теперь отчёт писать? У нас такие протоколы вообще существуют?
На двенадцатиэтажной высоте Пустотник был один. Ни следа от мальчика-подростка в нелепой курточке. Лишь разбитая банка и взрослый мужик в чёрной куртке. Концентрированная смертоносная Пустота, что таилась под выпуклыми стеклянными боками, уютно поёжилась внутри Сергея большим комком бесконечного «ничто». Там ей было более чем комфортно. Комфортно, не смотря на волю, желание и мнение самого Сергея.
– Маме что ли позвонить? – отправил он сигарету себе в рот, и щелчком заставил вспыхнуть её краешек, даже и не вспомнив о зажигалке. – Сегодня годовщина их развода, как ни как…
Только сейчас до него доходило понимание, что этим мальчиком был его собственный фантом из прошлого. Как он пявился? Почему? От куда у него возникло столь мощный потенциал силы Пустоты?
Вопросы, ответа на которые у Сергея не было.
Васильковый взгляд, в глубине которого пульсировала Пустота, устремился в лазурное чистое небо, в глубине которого, как всегда, кружили в танце бесконечность с вечностью.
Пузатые капельки стекали по холодному лезвию катаны, как струи пота с уставшего культуриста. Меч устал, давно устал. Меч жаждал покоя. Но его гнали круг за кругом, заставляя тяжёлый метал держать собственный вес в воздухе. Порой лезвие древнего оружия проплывало мимо окна полуприкрытым сёдзи, и луч небесного светила приветливо касался острия своего собрата по несчастью. Солнце тоже устало. Устало кружить, вставать, подниматься, светить, скрываться, улыбаться, хмуриться, закатываться, согревать… Да от всего оно устало. Столько миллиардов лет на его счету, что оно имело право на свою маленькую слабость – приветствовать грозный японский меч, который несколько десятков лет медленно левитировал вокруг старика в кимоно.
Старик каменным истуканом сидел в позе лотоса.
Глаза старика блаженно прикрыты в сладком покое транса.
Дыхание его, как и его покой, никто не тревожил.
Разве что его кэнин заходил раз в день, чтобы оставить воду и еду. Ещё раз в неделю старик выходил для умываний и смены одежды. Вот и всё действие. В остальное время старик сидел. Единственное движение, которое происходило в его комнате – меч. Тот неустанно кружил вокруг старика по часовой стрелки остриём вниз, с одной и той же скоростью изо дня в день.
В очередной раз пролетая возле полуприкрытого окна, заточенный метал катаны наполнился алым светом заходящего солнца. Кровавый пожар равномерно наполнил древнее оружие
