коллег моего мужа подходили, пытались завести беседу. И я рассеянно им улыбалась, мыслями находясь совсем в другом месте.
– Афанасьева, ты ли это? – прозвучал над ухом знакомый со школы голос.
Обескураженно оборачиваюсь.
– Илюха? – разглядываю старинного знакомого. – Ты что, с Маратом работаешь?
Илья кривится так, будто лимон проглотил. Чёрт. Друзьями они никогда не были. Ведь за меня дрались.
– Вот ещё, не знал даже, что он тоже здесь. Мы просто в партнёрских отношениях с тем, кто устроил эту вечеринку.
– А я уж думала, вы помирились, – грустно вздыхаю, ловя себя на мысли, что почти тридцать секунд не занималась самоедством в обществе давнего друга.
– Пойдём пройдёмся, здесь же выставлены картины современных художников. Есть довольно интересные. А как это Марат оставил тебя одну? На него это не похоже, – с ядовитой интонацией замечает Илья.
– Отошёл по работе. Ты лучше расскажи, как у тебя дела. Женился? Выглядишь отлично, так возмужал. Сколько лет мы не виделись? Лет десять?
– Одиннадцать, Афанасьева, – с мягкой улыбкой уточняет товарищ.
– Так я ведь не Афанасьева давно, а Строева, – поправляю его.
– Да знаю. Просто всегда считал, что моя фамилия тебе подходит больше.
Пока разглядывали картины, я всё время оборачивалась. Ища глазами Марата. Вдруг он меня потерял? И почему-то продолжала переживать, что он увидит в моём обществе Илью.
– Слушай, а в том зале, кажется, выставлены скульптуры. Довольно одиозные. Хочешь взглянуть?
И не дожидаясь моего ответа, Илья проводит меня в следующий зал. Людей там почти не было.
Точнее. Лишь двое. Страстно целующиеся мужчина и женщина.
Не узнать их было невозможно.
Я попятилась. Упала бы, не будь рядом Ильи. Мне вдруг захотелось сбежать. Оказаться отсюда как можно дальше.
И забыть эту сцену. Но мозг, как назло, запечатлел каждую деталь.
Нет. Марата никто насильно не целовал. Он обнимал её. Я видела его руку на её заднице вполне отчётливо.
– Вика, подожди, не беги ты так, – слышу голос Ильи.
Но у меня мир рушится под ногами. Я иду и ощущаю, как земля уходит из-под ног, как пласты под ней сдвигаются. Как при землетрясении.
И меня раздирает нечеловеческая боль. Непереносимая и мучительная. Наверное, нечто похожее испытывает зверь, попавший в капкан. И единственный выход, чтобы не умереть, это отгрызть себе лапу. И сбежать.
Вот и мне показалось, что для того, чтобы выжить, я должна отгрызть часть себя. Ту часть жизни, без которой себя не представляла. Свою вторую половину.
Глава 5
– Вика, давно этот ублюдок тебе изменяет? – всё же догоняет меня знакомый.
Хватая за руку, останавливает. И я, ничего не соображая, смотрю на него, с трудом понимая, кто он и почему сейчас рядом.
– Вика, –
