отозвалась, а он слишком ласково не поверил тому, что ответила ему именно Ирина Александровна Ефимова.
– Добро пожаловать во всероссийский сумасшедший дом, – приветствовала я саму себя, но вслух. Гласность все-таки.
Вежливый Туляков поблагодарил за приглашение и отказался, выразив желание увидеться с нами в своем кабинете. И чем скорей, тем лучше. Я, в свою очередь, тоже отказалась от его предложения. Наотрез. По причине личного характера. Эта причина отчаянно кривлялась, выражая негодование, и красноречиво вертела фигой перед моим носом. Намекала на то, что она на посту перед бронзовой победительницей олимпийских игр на звание «Прекраснейшей» и покидать свой пост не намерена. Что я бубнила на «два фронта», не помню.
– Тогда мы идем к вам, – обрадовался следователь, поняв мои путаные объяснения по-своему и огорошив сочувственным: – «У каждого из нас в жизни свой крест».
Возражать против истины не стоило. Я окончательно растерялась и упустила момент, удобный для того, чтобы соврать нечто убедительное, благодаря чему в ближайшую неделю нас с Наташкой не будет дома. Впрочем, мне, в отличие от подруги, гладко соврать редко удается, несмотря на организованные Натальей Николавной индивидуальные курсы повышения моей квалификации. В отличницы я так и не выбилась – очень тупая. Но кое-что усвоила. Например, что врать по телефону надо до того, как собеседник отключится от связи…
У Тулякова имелось не только имя, но и отчество – Савелий Викторович. Его сопровождали еще два товарища, все в гражданском. Их «позывные» сразу же вылетели из головы. Что угораздило Тулякова сначала позвонить с лифтовой площадки не к нам, а в однокомнатную квартиру супругов Ворониных, не знаю. Наверное, отсутствие нюха – у следователя был насморк. Неужели проводница наградила? В итоге четвертой по счету личностью, пытавшейся протиснуться между двумя фигурными колоннами, мной и Наташкой, была соседка Анастас Иванович. Ее намерения всегда понятны – результат бесперебойного просмотра мыльных опер. Стоя на страже чистоты и непорочности семейных отношений, наша гренадерша не могла не возмутиться фактом приема сомнительных гостей замужними женщинами во время отсутствия супругов. Но свое возмущение она тщательно маскировала необходимостью воспользоваться моим домашним телефоном. Свой у нее вроде как перегорел. И тут Туляков меня окончательно огорошил, предложив одному из сопровождающих утащить мой «крест» на кухню и чем-нибудь занять. Хотя бы тем же телефоном. При этом кивнул на Анастас Ивановича да еще посетовал на то, что «крест» такой неподъемный.
Искусственная доброжелательность на лице Анастас Ивановича мигом сменилась неподдельным негодованием. Она обозвала Тулякова сопливым нахалом, меня – доверчивой дурочкой и пообещала при первой возможности сдать на перевоспитание законному супругу, мизинца которого не стоит вся эта свора гостей из трех подозрительных мужиков. И, развернувшись, легко освободила себе путь к отступлению. Но отступала медленно, давая мне возможность
