style="font-size:15px;"> Сайлас говорит…
Сайлас говорит …
Сайлас хватает меня за запястье и тянет. Моя рука дергается, а потом остальную часть тела вытаскивают из гробницы. Я не могу отвести взгляд от шаров света, прыгающих по рядам могил, от призраков, тянущих свои призрачные тела все дальше и дальше.
Стоп. Это не призраки.
Это фонари. За нами гонится охрана. Твою же мать. Мы столкнулись с самой жуткой в мире полосой препятствий. Сзади около трех фонариков. Нас больше, чем их, а это значит, что хотя бы у одного есть шансы выбраться.
– Быстрее-быстрее-быстрее! – кричит Сайлас через плечо.
Амара кричит. Ей конец, без вопросов. У нее ни за что не получится добежать. Я обещаю себе, что внесу за нее залог. Мои родители раскошелятся, чтобы вытащить ее из тюрьмы. Там же можно оплатить картой?
Тобиас бежим первым. Он даже не оглядывается. Сраная длинноногая газель в джинсах-дудочках. Он перепрыгивает через могилы так, словно от этого зависит его жизнь. «Черт-черт-черт», – пыхтит он между каждым прыжком, а потом сворачивает влево и исчезает среди надгробий. Не хуже привидения.
Слава богу, Сайлас не отпустил мое запястье. Я бы не выбралась, если бы он не бежал впереди и не вел меня по бесконечному лабиринту могил. Я мыслю слишком линейно для такой ситуации. Побежала бы прямо, а надгробия не ставят в один ряд.
Херувимы подгоняют нас, хлопая в свои крошечные ладошки. Гранитный ангел торжественно качает головой. Я против воли думаю о своей маме, о том, как она во мне разочаруется.
– Беги быстрее, – просит Сайлас. – Давай, Эрин!
Он дергает мою руку влево, и та чуть ли не ломается. Не успела я увидеть, куда падаю, как уже оказываюсь на земле. Шею щекочут травинки. Сайлас зажимает мне рукой рот, и я знаю, что должна быть как можно тише, но все во мне кричит.
Могила. Мы лежим на чьей-то могиле, прячемся за надгробием.
Я изо всех сил пытаюсь задержать дыхание, когда мимо проходит охранник, позвякивая цепочкой ключей. Мы с Сайласом прижимаемся друг к другу, сжимаемся, вжимаемся друг в друга, чтобы поместиться за надгробием. Даже после того, как охранник пройдет мимо, мы не шелохнемся, пока не убедимся, что горизонт чист.
– Как думаешь, сбежим? – спрашивает Сайлас. Я вдыхаю его слова. Ощущаю их на языке. Солнце взойдет через пару часов. Мы можем сбежать, а можем…
– Нет, – я целую его так сильно, что он ударяется головой о мрамор, но не отстраняется. Я пропускаю пальцы сквозь его волосы, нащупывая опавшие листья. – Останься со мной.
Я не хочу выходить из тени надгробия, наши головы прижаты к нему, грудь поднимается и опускается с каждым судорожным вдохом, сердца не успокаиваются, вдохи сливаются воедино, пока мы не синхронизируемся, дыша в унисон, разделяя легкие на двоих.
Моя рука блуждает вниз по его груди и опускается на штаны.
– Что ты делаешь? – спрашивает он.
– А ты как думаешь?
– Ты уверена? У меня нет защиты.
– Да.
