эйфорическая лёгкость, подсказывающая, что на самом деле от неё ничего не зависит, и достаточно отдаться на волю обстоятельств. Всё идёт как нужно, ничуть независимо от её воли.
Тем более – рассуждать и размышлять было некогда, время утекало неумолимо и стремительно, как кровь из перебитой артерии. Выждав минуту или две, она вслед за Катранджи скользнула в склеп. Самой обычной невидимости ей пока достаточно, только нужно на всякий случай смотреть под ноги, чтобы чем-то не загреметь и не выдать себя. Пытаться проходить сквозь стены она не рискнула.
С Ибрагимом их разделяла половина лестничного марша. Слабый свет попадал сюда через несколько щелей под потолком, но его было достаточно и ей, и Ибрагиму. Турок выбрал на связке ещё один ключ, прямой и длинный, ткнул им, казалось, просто в стену, но там оказалась потайная скважина. Щелчок – и открылась дверь, ничем не выделяющаяся на фоне древней кладки.
Прежде чем она снова затворилась, Кристина как на пуантах проскользнула за спиной Ибрагима и в дальнем углу прижалась голой спиной к сырой и холодной кладке.
Они находились в обширном сводчатом помещении, посередине которого стоял мраморный многоугольный и многоярусный саркофаг, украшенный в стиле верхнего сооружения склепа. По стенам – полусгнившие, потерявшие цвет драпировки, ленты и вымпелы с едва различимыми узорами и письменами. «Валькирии» вдруг стало нехорошо. Угнетающая, такая же мрачная и давящая, как от случайного взгляда Катранджи, эманация исходила от этого логова смерти. Так она восприняла неизвестно чью усыпальницу, притянувшую Ибрагима, а за ним и её. Именно – притянувшую. Она сюда не собиралась, да и турок тоже, всего час назад выглядевший совсем иначе. Как они вообще могли перенестись неизвестно куда из Замка? Судя по всему, изолировал их там Арчибальд надёжно. Или – это лишь проявление присущих странному сооружению свойств?
За саркофагом виднелся другой проём, на этот раз – без двери. Просто арка в полутораметровой стене.
И уже там – комната гораздо более ухоженная, если можно так выразиться. Почти пустая, но чистая, стены гладкие и светлые. Каменный стол у дальней стены, освещённый имитацией восточной масляной лампы. Именно имитацией – очень похоже, даже высокий язычок пламени подрагивает как бы от движения воздуха, а яркость вдесятеро больше нормальной, и главное – нет жирного запаха и копоти!
На столе – какой-то явно электронно-механический аппарат, большой и совсем не современного, вообще не слишком человеческого дизайна. Он отдалённо походил (да и то лишь потому, что человек подсознательно подбирает к неведомому хоть минимально близкую ассоциацию) на дореволюционные кассовые аппараты «Националь», только раз в десять больше. Весь был усеян рычажками и рычагами из белого и жёлтого металлов, а также разного диаметра отверстиями. Кристине мельком подумалось – такие штуки могли бы строить египетские жрецы, по мнению некоторых учёных, постигшие основы «кибернетики» примерно
