квакнуло, хрюкнуло и даже простонало.
В ответ она разразилась не подлежащей воспроизведению тирадой, адресованной сразу всем, враждебным лично ей силам.
Вспомнила, как боевая подруга поручик Яланская (из настоящих, земных «печенегов») как-то долгим зимним вечером на учениях, в палатке, едва не срываемой с креплений свирепой пургой, подняла вдруг неожиданную тему. Кажется, в ответ на слова одной из девушек, непристойно выразившейся по поводу погоды, не позволяющей «до ветру» выйти. Взводная командирша, дочь московского промышленника-миллионера и племянница правящего архиерея[25], неизвестно отчего выбравшая себе армейскую, с самого низа, стезю, вдруг посерьёзнела. Что бывало с ней достаточно редко.
– Я вам что, девушки, скажу…
Очень вдруг её тон всех насторожил, а то и напряг. «Валькирий», пожалуй, особенно. Словно бы именно к ним были обращены слова совсем взрослой, уже двадцатипятилетней женщины.
– Материться – вы все, дуры, научились. Кто в войсках, кто и раньше. Я не вмешивалась. Не гувернантка, не бонна и даже не ротный…
Тут все сдержанно захихикали. Ротный – отдельный разговор. Тот, не могущий быть обвинённым в отсутствии мужественности (при трёх настоящих офицерских орденах, полученных за боевые заслуги), вообще никогда не выражался. Что при равных чином офицерах, что при солдатах и тем более при дамах, невзирая на степень проступков.
Резким жестом она заставила десяток подпоручиц замолчать.
– Ротный как раз – понимающий человек. Дай бог, чтобы он нами ещё покомандовал. Вы, девки, никогда не слышали, как наш командир высказываться умеет, а мне один раз пришлось! Это нечто! Я вам и передать не могу.
Девушки навострили уши.
– Интересно бы послушать, – сказала тоже настоящая местная Полухина Валя.
– Не советую. Дядька мой, епископ Илиодор (князь церкви и генерал-майор, в пересчёте на воинские чины), давно мне говорил, что такие слова блудом являются, будучи употребляемы всуе, как и имя Господа! На самом деле это есть древние сакральные заклинания русского народа, коими ещё в дохристианские времена любую нечисть отогнать было возможно. И любого нормального человека в чувство привести, если он вдруг в уныние, тоску или сомнение впал. Уныние ведь и по христианству смертный грех! Убийство – нет, а уныние – да!
Вы только вдумайтесь… Куда при таком «посыле» любая нечисть денется? – И Яланская произнесла несколько «хорошо темперированных» фраз. Настолько изящно построенных и неожиданных, что девчонки просто обалдели. В буквальном смысле.
– Я ведь в первую очередь против тех – что мужиков, что баб, – кто «три слова» сызмальства заладил и так ими и орудует до седых волос. Слова и солёные быстро смысл теряют, а действовать ими на психику, особенно враждебную изначально, надо неожиданностью и новизной оборота. Тут зло и скукожится,
