как что, длиннохвостый?! Примериваюсь!.. – оповестил я его.
– К чему ты там примериваешься? – с ещё большей тревогой спросил вышронец.
– К твоему понижению по социальной лестнице! – не стал скрывать я, внимательно рассматривая огузок, выбивающийся из-под доспеха.
Надо сказать, что командирский огузок был явно длиннее, чем огузки всех других вышронцев, с которыми мы сегодня столкнулись.
– Будешь ли ты ещё предводителем сотни воинов, если я тебе хвост обрежу на три пальца? – спросил я, показав теми самыми тремя пальцами, насколько именно собираюсь укоротить рудимент.
– Н-н-не смей!.. Подлейший из подлых!.. Не трожь!.. Ибо проклят ты будешь в веках! – оповестил меня командир-ящер.
– Да какие века, зелёный? – удивился я. – Кто бы нам тут века дал… Борборыч, дай ножик, а? Будь другом!..
– Н-не-эт! – взвизгнул вышронец, извернувшись всем телом, и снова перевернулся на спину. – Хвост – это святое! Голову руби, а хвост не трожь!
– Это для тебя святое! – развёл я руками. – А мы, бесхвостые, не оценим! Давай, назад переворачивайся!
– Что ты хочешь от меня, грязное, мелкое, противное…
– Э-э-э-э-э! – я погрозил вышронцу ножом.
– Красивое, высокое и очень мудрое существо? – судорожно сглотнув, закончил тот.
– Для начала хочу тишины! – сказал я.
– Хорошо! – покладисто кивнул гордый вождь ста воинов. – Тишины – так тишины… Чего сразу угрожать-то?
Мы с Борборычем оставили его под присмотром Панка, который развлекался тем, что принялся задвигать пленнику идеологию феминизма, попутно выяснив, что самочки у вышронцев есть – и они не сезонные, а вполне себе постоянные. Вышронец булькал, возмущённо пучил глаза, шёпотом возмущался и грозился стереть весь наш вид с лица земли, чтобы больше никто такую ересь не нёс. А то, мол, видит Первояйцо, так можно и в Первояйцо верить перестать!..
Местные жители были освобождены, да и пожар в самом лагере мы потушили. Но вот растерянность на лицах людей никуда не делась.
– Филя! Филя! – позвал меня Паровоз. – Не оставляйте нас здесь!
– Ну ты нормальный, а? – удивился я. – Что же, теперь сидеть и охранять тебя, что ли?
– А можно мы к вам? – спросил поселенец из лагеря. – Мы сами как-нибудь попробуем до Мыса дойти! В Обители, я слышал, бои – там эти ящерицы высадились. Эльдорадо, говорят, вообще уже взяли…
– Да не взяли его, а в осаду взяли! – поправил другой.
– Как взяли, так и взяли! – возразил третий. – И всех там съели!
– Тьфу, да не едят они наших! – возмутился первый, но с лица сразу сбледнул.
Пришлось угомонить спорщиков. А потом дать им разрешение уходить на юг. Вместе с разрешением было предоставлено и письмо, которое требовалось доставить командирам в Железной долине. Собственно, письмо предписывало всех беженцев отправить напрямую в Мыс, нагрузив рудой и едой, а лагерь –
