потерять Степаниду сковал все тело железным обручем, но Валентин взял себя в руки и сделал то, что подсказывало его встревоженное сердце.
Он подошел к ней и, чувствуя, что земля уходит из-под ног от страха, прошептал:
– Стеша, пожалуйста, не уходи. Останься.
Она, задохнувшись от этого внезапного «ты», вспыхнула до корней волос, стыдливо опустила глаза.
– Но как? Я так не могу. Нельзя. Зачем?
– Почему нельзя? – он едва дышал от волнения. – Стеша, пожалуйста… Мне кажется, я очень тебя люблю.
– Кажется? – вдруг светло улыбнулась девушка.
Он и сам понял, что сморозил глупость, и, усмехнувшись в ответ, осторожно привлек ее к себе.
– Хочу, чтобы ты осталась со мной. Навсегда! Слышишь? Навсегда…
Он нежно коснулся ее лба, уха, шеи и, вспыхнув страстной горячностью, тронул робкие девичьи губы. Стеша ахнула и, подавшись ему навстречу, полыхнула горячим румянцем. Проваливаясь в жгучую чувственность, она закрыла глаза, и мир, покачнувшись, перевернулся для них двоих.
Те первые декабрьские дни далекой юности Степанида хотела забыть. Да не получалось. Она помнила, как колотилось в ту ночь сердце, как пылали нацелованные губы, как светились от счастья глаза любимого. Она помнила, как лихорадочно скакали мысли, как жарко переплетались тела и как стремительно пролетали ночи.
Она помнила, назло себе, несла в сердце, держала в голове. Но так хотела забыть! Мечтала, чтобы те давние события канули в вечность и никогда не всплывали в памяти ни во сне, ни наяву.
Глава 8
– Ой, боже, а времени-то сколько, – ахнула Степанида, вынырнув из пучины воспоминаний.
Суббота стремительно летела к полудню.
Календарное начало июня радовало и само по себе, а тут еще и природа вовсю старалась не подвести и не разочаровать, одаривая сельчан такими теплыми ночами, что, казалось, воздух плавится и тает, словно воск на свече. Протяжные светлые вечера манили убежать за околицу и затеряться в светлой березовой роще. Низко плывущие над рекой густые утренние туманы так накрывали берега, что они походили, скорее, на молочные кисельные из известных детских сказок, чем на утрамбованные береговые ложбины и обрывы.
Степанида, проводив Катерину домой, спать уже не ложилась. Подоила корову, выгнала ее в стадо, торопливо закончила неотложные дела и, выпив чашку крепкого чая, понеслась на работу. Как вчера и планировала, успела сделать очень многое: в телятник спозаранку сбегала, проверила, как соблюдается утренний рацион, как выдается молодняку корм. Сама поприсутствовала на кормлении.
Вернувшись пополудни домой, она, переодевшись, хотела заняться уборкой, но тут мать, прихрамывая и сияя как медный пятак, горделиво вплыла в ее комнату.
Степанида, прекрасно зная материнскую любовь к сюрпризам и еще помня, как она зазвала незнакомца на чай, подозрительно
