идиоток подруг и остальном роде человеческом за единственным счастливым исключением в виде ее самой.
– Да как ты вообще посмел?!
Это грозило затянуться. Марат постучал пальцем по микрофону, заглушая доносящийся из трубки крик, дунул дважды и, дождавшись напряженной тишины, произнес:
– Мы уже две недели как расстались, и ты была не то чтобы против, а сама предложила мне валить к чертовой матери, раз я не желаю быть суррогатным папашей.
– Я была не против?! – пауза показалась Марату райской тишиной, но она закончилась через секунду, – да, я! А сейчас против!
– Я что-то запутался.
– Потому что ты идиот!
– Это понятно…
– Неужели?! Тебе недоступно понимание, потому что ты…
– Идиот, я знаю, – закончил за нее Марат, – Лика, можно вопрос? Почему ты ко всем относишься с превосходством?
– Потому что я превосходна! Ты еще не понял?! А, ну да, ты же…
– Ты повторяешься. Это все?
– Нет, еще хотела сказать, чтобы ты шел в жопу! И не звони мне больше!
Марат не ответил. Собственно, отвечать было некому – из трубки не доносилось никаких звуков, и он облегченно выдохнул. Отложив мобильник, он поднял бутылку и услышал знакомый, доносившийся из коридора треск.
«Черт!» – пробормотал он, вскакивая с бутылкой в руке.
Пиво пролилось на одежду, но Марат даже не заметил. Стараясь не шуметь, на цыпочках подбежал к двери и осторожно выглянул в коридор. Не увидев висящего в воздухе мужика, на всякий случай принюхался – вновь пахло озоном и чем—то настолько знакомым, что в первую минуту он даже не поверил. Запах не проходил, а лишь усиливался, и память услужливо напомнила, что так обычно пахнет… жареная картошка! Откуда она могла взяться в квартире, где из еды присутствовали только холодная пицца с теплым пивом, но сомнений не оставалось – пахло жареной (Марат принюхался с видом знатока) на топленом масле картошкой!
«Эй!» – бросил, вертя головой по сторонам, – «А ну… это, выходи!» – подумав, Марат добавил для верности, – «Давай!»
Треск усилился, а под светившей в коридоре тусклой лампочкой закружились мелкие серые пылинки.
«Что за…», – начал Марат и тут же осекся, краем глаза уловив движение сбоку.
Резко обернувшись, он почувствовал, как дыбятся волосы на голове, спине и прочих частях тела, и тому была веская причина – в паре метрах в воздухе висела старуха в черном. В отличие от утреннего мужика, у которого отсутствовали колени и ниже, у этой ровесницы мамонтов не было лишь стоп, зато взгляд напоминал прочитанные в детстве рассказы об инквизиции и горевших на кострах ведьмах. Старуха беззвучно разевала рот, гневно тыча в его сторону скрюченными артритом пальцами, и Марат еле удержался, чтобы не плеснуть в нее пивом. Отступив на шаг, он заметил, что в месте, где должны были находиться стопы старухи, клубились небольшие серые облачка, от которых отлетали мелкие, едва видимые частицы, похожие на те,
