при этом он умудрился так и не создать семьи. Но в данном случае Гонзага склонна была отнести это скорее к его заслугам, нежели к недостаткам. Впрочем, она, королева Польши, тайно пробиравшаяся к своему мужчине через три подземелья Варшавы, многое склонна была относить к достоинствам этого человека.
– Какое счастье, что ты не король, Брежи!
– Мое личное счастье именно в этом и заключается, – покорно согласился граф.
Брежи, «греховный мужчина королевы», как называл его поручик Кржижевский, стал особым пристанищем Марии-Людовики Гонзаги, последним пристанищем в этой стране, которым она дорожила настолько, что не могла, не имела права ни рисковать им, ни разочаровываться.
– Ты права, Людовика. Мое тело – не в пример мне, стареющему, чинному послу.
Пока пламя двух каминов, словно пламя костров, озаряло измученные тела – в разные века, разными народами и всяк на свой лад распятых Иисусов. Сами распятые, искупая грехи рода человеческого, молчаливо взирали на сладострастную игру истосковавшейся по мужской силе владычицы. И стонали вместе с ней и томились от сознаниятого, как коротки минуты земного блаженства.
26
– Вот что такое верный слуга, – проговорил хан, все еще не отрывая взгляда от каравеллы «Сицилийская роза». – На краю земли не поленился найти своего повелителя, чтобы, не теряя ни минуты, доложить… Кстати, что ты стремился сообщить мне, Карадаг-бей?
– Я вернулся из казачьих земель, мой повелитель, – Карадаг-бей мельком взглянул на Улема. Ему очень не хотелось, чтобы тот присутствовал при его разговоре с ханом. Вообще не хотелось, чтобы тот когда-либо и где-либо присутствовал. Если бы Улем вдруг исчез из ханской свиты – для Карадаг-бея это было бы подарком судьбы.
Хан по-бычьи нагнул голову и взглянул на первого советника из-за плеча, словно молодой воин из-за щита.
– Тебе приказано говорить.
– Я сумел встретиться с ним… Однако подробности мне хотелось бы поведать вам наедине.
– Итак, ты встретился с князем Одар-Гяуром, – сказал хан, давая понять, что условия, которые он выдвигает, его совершенно не интересуют.
Улем тоже не двинулся с места. Только лицо его еще более ожесточилось и приобрело такой же пепельный цвет, как склон потухшего вулкана.
– Князь согласен с вашими условиями. Мало того, он обещает помнить о вашей милости. Так что мы получаем надежного союзника.
– Ты уверен в этом?
– У меня нет оснований не верить ему, повелитель, – склонил голову Карадаг-бей. – Князь – давнишний наемник. Уже несколько лет он воюет под флагом то одного правителя, то другого. Польский король значит для него не больше, чем австрийский император или персидский шах.
– Или крымский хан, – едва слышно проговорил Улем, с насмешкой взглянув на первого советника, которого уже не считал первым.
– Интересы
