концов, думаю, приведут. Твоя настоящая мама, а особенно ее мама. Это их жажду ты чувствуешь, глупышка. Они тебя приведут домой. И ты станешь своей в их земле, как они никогда не могли.
– А Дэнди? – поспешно спросила я.
Но бахрома шали выскользнула у меня из пальцев, и цыганка пропала.
Я мгновение подождала, вглядываясь в толпу. Потом увидела ее, ссутулившуюся – она пробиралась на другой угол площади, расправляя шаль. Она поставила корзину и присела на холодный камень. Я оглянулась в поисках Роберта, боясь, что потеряла его в толпе, но он был всего в паре ярдов, говорил с краснолицым мужчиной в сдвинутой на макушку шляпе.
– Убийца, – твердо говорил этот мужчина, – этот конь – настоящий убийца. Я его у тебя купил по-честному, а он чуть не убил человека. Его ничему не выучишь.
– Нет такой лошади, которую нельзя было бы выучить, – медленно произнес Роберт.
Он говорил очень тихо, сдерживая чувства.
– И я тебе его продал по-честному. Я тебе сказал, что купил его, чтобы на нем выступал мой сын, но мы не могли содержать коня, да и времени на его обучение тратить не могли. Мы проезжали через город, как тебе прекрасно известно, полгода назад, и я тебя предупреждал, что меня не будет, чтобы забрать коня, если он тебя не устроит. Но ты был уверен, что справишься, ты за него сущие гроши заплатил, потому что я тебя по-честному предупреждал, что он плохо объезжен и обращались с ним скверно, пока он ко мне не попал.
– Я не могу его продать! – прервал Роберта краснолицый, едва не пританцовывавший от нетерпения. – Я привел его сюда сегодня, продать под седло, так он сбросил покупателя в грязь и едва не сломал ему руку к чертям собачьим. Теперь надо мной все смеются. Верните мне деньги, мистер Гауер, а не то я всем расскажу, что вам с лошадьми верить нельзя.
Тут он задел Роберта за живое, и я мрачно улыбнулась, подумав, что он так заботится о своей чести, но торгует лошадьми, и вспомнила, как па, обтяпывая свои темные делишки, переезжал с ярмарки на ярмарку.
– Я посмотрю коня, – ровным голосом произнес Роберт. – Но обещать ничего не могу. Я забочусь о своем добром имени и репутации своих лошадей и не позволю полоскать их на рынке, мистер Смитис.
Мистер Смитис бросил на Роберта злобный взгляд.
– Вы вернете мне деньги с процентами, а то больше в жизни не продадите ни одну лошадь и за двадцать миль от этого города, – сказал он.
Они повернулись и пошли через толпу. Я последовала за Робертом, не сводя глаз с его широкой спины и отмечая, как даже в толчее перед ними двоими расчищался путь. Люди отступали, чтобы пропустить мистера Смитиса, он явно был Кем-то. Могло получиться так, что Роберту пришлось бы выкупать лошадь, и я испытала привычное раздражение и страх, что это мне придется готовить скотину для следующей ярмарки и следующего дурака.
Я была готова возненавидеть его с первого взгляда. Я точно знала, каким он будет, я повидала много лошадей, с которыми дурно обращались. Глаза у коня вечно будут с белым ободком, шкура вечно мокрая от испуганного пота. Если подойдешь к его голове, он дернется и отпрянет,
