про приключения мишки с зонтом.
Хоть в последнее время все больше пишу в прозе – с поэзией у меня особые отношения.
Мне как-то сказали: «Зачем писать стихи? Ведь гениальней строчки «Под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит…» – уже не напишешь». Я посмотрела вокруг – был прекрасный солнечный морозный день, как сто лет назад, – и не нашлась, что ответить… Но стихи писать не бросила. И когда перестаю, «изменяю им с прозой», снова молюсь о том, чтобы начать. Потому что стихи – это состояние души, и от этого никуда не денешься. В прозе невозможен умопомрачительный полет в высших сферах, как в поэзии, даже в минуты роковые. Человек болеет, когда не звучат стихи в душе. Это знают лишь поэты, потому что нельзя знать того, чего не испытал… Поэзия лечит душу, как бы возвращая ее к своим пенатам.
Опять мороз
Люди как люди. Весна как весна —
Нет отголосков кошмарного сна.
Пташек небесных прочерк живой —
Нет гильотины над головой.
Скоро июнь. Зазудят комары —
Нет нисхожденья в тартарары.
Вот уж ноябрь. На пороге зима —
Нет ощущения судного дня.
Нет и не будет. Вот это курьёз —
В щёлки опять задувает мороз!
«Последние листочки на веточках дрожат…»
Последние листочки на веточках дрожат,
На клумбу опадая, цветочками горят;
Пытаются тельцами прикрыть земли просвет —
Весомости бывалой уже в помине нет.
И нагло, не стесняясь, сквер голенький стоит.
Своих детей теряя, являет бледный вид.
А мне его не жалко – я маленький листок,
Который все качался, но выдержать все смог:
Деревьев охлажденье, вой вьюг издалека…
Последнее дыханье соседнего листка…
Я слышу голос тайный, ведь он меня зовет
В последний, триумфальный, немыслимый полет.
Тут каркнула ворона – и, с ягодкой сращен,
Увидел лик нескромный – и не случаен сон!..
От дерева плутовка меня оторвала
И в сторону далёко, далёко понесла…
«Поумничать – что за резон!..»
Поумничать – что за резон! —
Приникла к свету… Déjà vu![1]
Смотрю во двор и вижу сон —
Смешенье с явью! – наяву.
Замерзла, высохла земля
И неприкрытою лежит…
По ней людская толчея
Спешит в январь —
и не скользит!
О небывалый катаклизм —
Зима без снега, безо льда!
В унынии карниз повис,
И по щеке струит вода…
Ладошкой детскою согреть
Земли мне хочется лицо,
Но остаётся лишь скорбеть,
Сжимая рук полукольцо.
Рябинки ствол и серость стен
Не будят прежние мечты…
Бесследно смыты – только кем? —
Природы свежие холсты…
Бесстыдный хаос, беспризор…
Безвкусный,
Déjà vu!*
