боясь, что оно вдруг исчезнет. – Я здесь… и лошадь… я ее?
И сам себе ответил:
– Я… кто еще… лошадь… хорошо, что лошадь, правда?
– Замечательно. – Себастьян старался дышать ртом.
Запах дурманил. Отуплял. И надо выбираться, а там уже, вне конюшен, Себастьян подумает… обо всем хорошенько подумает. А подумать есть над чем.
– И плохо… я не должен был убивать… я не должен был оставаться среди людей… ошибка, которую…
– Которую кому-то очень хочется исправить.
– Что?
Яцек держался позади безмолвной тенью. И только когда до двери дошли, он скользнул вперед:
– Погодите, я гляну, чтобы… нехорошо, если его таким увидят.
Правильно. Слухи пойдут, а вкупе с убийством, то и не слухи…
Отсутствовал Яцек недолго, вернулся без свечей, но и ладно, лунного света хватало.
Белое пламя уже погасло, оставив круг темной спекшейся земли, будто и не земли даже, но живой корки над раной. Лихо дернулся было, зарычал глухо.
– Что чуешь?
– Тьму…
Глаза его позеленели, и клыки появились, впрочем, исчезли так же быстро.
– Там это… бочка с водой… и корыто… он грязный весь. – Яцек переминался с ноги на ногу. – И… может, мне одежды принести? В доме осталась старая…
– Принеси, – согласился Себастьян.
И младший исчез.
А неплохой парень, как-то жаль, что раньше не случалось встретиться нормально. И в том не Яцекова вина…
– Лихо ты… бестолковое. – Себастьян не отказал себе в удовольствии макнуть братца в корыто с водой. Тот не сопротивлялся, хотя водица и была прохладной, а корыто – не особо чистым. – Раздевайся давай… хотя нет, погоди. Покажи руки.
Лихослав молча повиновался.
– Рассказывай.
– Нечего. Рассказывать. – Он говорил осторожно, еще не до конца уверенный в том, что способен говорить.
– Как ты здесь оказался?
– Не помню.
Он вновь нырнул под воду и стоял так долго, Себастьян даже беспокоиться начал, мало ли, вдруг да братец в порыве раскаяния, которое, как Себастьян подозревал, было несколько поспешным, утопнуть решил? Но Лихо вынырнул, отряхнулся и с немалым раздражением содрал окровавленный китель.
– Что помнишь?
– Ужин помню. Потом… потом мы перешли в курительную комнату… с Велеславом говорил.
– О чем?
Лихослав нахмурился, покачал головой:
– Он чего-то хотел…
– Денег?
– Наверное… или просил помочь… точно, просил помочь…
– В чем?
– Не знаю! – Лихо стиснул голову руками и пожаловался: – Она зовет… тянет… и с каждым днем все сильней… я иногда… как проваливаюсь. Однажды на улице очнулся… а как попал… как пришел? И еще раз так было…
– Евдокия
