style="font-size:15px;"> – В смысле?
– Революция! Мишка со знаменем – гонец красной России.
– У нас же капитализм? – брови Рябова поползли на лоб.
– Вы это бросьте… – засмеялся клошар, отобрал у меня фляжку и разом осушил её до дна.
– А зачем бежать к нам? – опешил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
Бомж фыркнул:
– Если революция победит, то будет только и жизнь, что в России.
– А бродяга-то прав, – прошептал Рябов, когда мы покинули лежбище под мостом. – На каких же географических пространствах Европы сейчас катается наш мишутка?
– Вот уж, действительно, «Превед, медвед!» – нахмурился я. – Давайте, почитаем желтую прессу.
Мишка оказался в Берлине, подле Рейхстага.
С красным знаменем у столь исторического места он напоминал старожилам весну 45-го. Единственное отличие, вместо канонады приветственные крики молодых и не очень немцев.
Мы с Рябовым вышли на тропу войны, запеленговали медведя и набросили на него титановую сетку.
Косолапый разорвал её, будто бы марлю.
Тогда мы вогнали в таежного бродягу слоновью дозу снотворного, а тот и глазом не повёл.
Отчаявшись, Рябов разрядил в мишку всю обойму именного браунинга.
Топтыгин только усмехнулся.
– Что-то, Петечка, здесь не так… – Рябов в смущении кусал губы. Никогда мне еще не приходилось видеть сыщика столь растерянным.
Топтыгин же, нарезав еще пару кругов у Рейхстага, укатил в рабочие окраины.
– И как нам быть? – я достал из кармана непочатую фляжку «Солнечного Магадана». Жадно пригубил.
Сыщик отобрал баклагу. Погрозил пальцем:
– С чего это вы?
– С горя…
– Мишку придётся взорвать, – Рябов заморгал голубыми глазами, – думаю, стограммовой тротиловой шашки хватит с лихвой.
На следующее утро Мишка оказался уже в Триесте.
Мы тут же прибыли туда на вертолёте МЧС. Сам знаменитый Шойгу был за штурвалом.
Червленым золотом под солнцем блистало море. Изо всех закоулков раздавалось мелодичное итальянское пение. Сразу у порта, вызывая неподдельное уважение, стояла царственная тюрьма. Колючая проволока вместе с плющом причудливо увивала высокие кирпичные стены.
– Главное, Петя, – доверительно обронил Рябов, – найти для взрыва идеальное место. Чтобы не пострадали гражданские лица.
Место такое найти оказалось весьма затруднительно.
Триест кипел молодой, весёлой жизнью.
Гортанно орали торговцы рыбой-пилой.
Школьники рассекали повсюду на маленьких и ладных, как игрушки, мотороллерах.
То там, то сям нарисовывались молодые матроны, в сводящих с ума мини-юбках и стрингах.
Однако
