Geography, 266). Пространство рассматривается не в его физическом объективном понимании, а в субъективном антропоцентрическом восприятии; вводится также понятие мифологического пространства. Надо заметить, что различение физического и «воспринимаемого» (или «феноменологического») пространства стало следствием развития многих научных дисциплин и, в частности, неэвклидовой геометрии (Gosztonyi, Der Raum, 2, 723–727). Выработанные этими направлениями методы оказываются весьма плодотворными при изучении того же круга проблем, но уже на материале древних культур.
Важным подспорьем для нашей темы являются работы по психологии ребенка, проходящего в своем онтогенезе во многом те же стадии осознания и восприятия пространственных отношений, что и древние народы в филогенезе (работы Ж. Пиаже, А. В. Ярмоленко и др.)
Историко-этнологические исследования, ведущиеся в Европе уже два столетия, породили большое количество школ и направлений (см. подробный анализ их: Мелетинский, Поэтика, 12–162), в которых этнологи, плодотворно соединяя материал полевых исследований мифологии и мировоззрения «примитивных» народов с данными древних культур, а также используя новейшие философские, социологические и психологические теории, добились выдающихся результатов в понимании природы «мифопоэтического» или «архаического» мышления («мифологическая» школа – Я. Гримм, В. Шварц, М. Мюллер; «антропологическая» школа – Э. Тэйлор, В. Вундт, Э. Лонг; «ритуалистская» школа – Д. Д. Фрейзер, С. X. Хук, Э. О. Джеймс; «функциональная» школа – Б. Малиновский, К. Т. Прейс, М. Элиаде; «социологическая» школа – Э. Дюркгейм, М. Мосс, Л. Леви-Брюль; американская школа «культурной антропологии» – Ф. Боас, Р. Лоуи, А. Крэбер; «символическая» школа – Э. Кассирер, У. М. Урбан, С. Лангер; «психоаналитическая» школа – 3. Фрейд, К. Г. Юнг, Ш. Бодуэн; «ритуально-мифологическая» школа – М. Бодкин, Ф. Уилрайт, Н. Фрай; «структуралистская» школа – К. Леви-Стросс, М. Фуко, Р. Барт). Большой вклад в разработку этих сюжетов внесли работы русских ученых Ф. И. Буслаева, А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни, А. Н. Веселовского, А. Ф. Лосева, Г. Г. Шпета, И. Г. Франк-Каменецкого, О. М. Фрейденберг, Л. Я. Штернберга, В. Г. Богораза, В. Я. Проппа, М. М. Бахтина, А. М. Золотарева, С. А. Токарева, Вяч. Вс. Иванова, В. Н. Топорова, Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, Е. М. Мелетинского, С. Ю. Неклюдова и др.). Огромный фактический сравнительно-исторический материал, сосредоточенный в работах указанных исследователей, а также философский категориальный аппарат, выработанный этими школами, помогает уяснить сущность описываемых в нашей работе явлений.
Таким образом, новые антропологические и культурологические подходы, развитые мировой наукой в XX столетии, позволяют подойти к исследованию проблем ориентации таким образом, что чисто технические, казалось бы, вопросы – к какой стране света был обращен вавилонский жрец, или египетский храм, или могила афинянина, или алтарь христианского храма, или как была ориентирована древнеримская карта мира, или почему восток у древних тюрков находился «спереди», – становятся средоточием глубинных проблем самосознания
