из-под пленки стеклянную бутылку. Откручиваю крышку, делаю жадный глоток, блаженно прикрываю глаза… и давлюсь от язвительного хмыканья за спиной:
– Кто разрешил тебе ее брать?
Вздрогнув и закашлявшись, расплескиваю воду. Часть попадает на футболку, в которой я собиралась спать. Еле удержавшись от ругательства, оборачиваюсь, чтобы наткнуться на высокомерный взгляд – от двери за мной наблюдает плечистый парень.
Оксанка на такого непременно бы запала. Рослый, крепко сложенный, с массивным подбородком – эталон брутальности, если бы не пухлые губы. Стильные джинсы и рубашка поло, на запястье дорогие часы. Недовольное выражение лица, словно ему под нос сунули протухшее яйцо. Именно так я и представляла себе московских снобов.
– Язык проглотила? – с ехидцей продолжает он. – Или ртом пользуешься не для разговоров?
И это хамло – мой сводный брат? Вот же повезло! Оторопело моргаю, подбирая слова, но ответить не успеваю. В лоб прилетает новый вопрос.
– Ты хоть по-русски понимаешь? Или опять через старшую горничную придется переводить?
За кого этот наглый переросток меня принимает?
– Я не… – по-прежнему не могу осадить достойно.
Как же хочется обматерить! Смачно так, с душой, чтобы его брови под кудрявую челку полезли.
– И где вас только находят? – снова кривится. – Иди к Ядвиге, она скажет, где взять униформу и тряпки.
Да он издевается!
– И убери тут все, – снисходительный кивок указывает на пролитую воду.
– Я тебе не прислуга!
– Уверена? – скептический взгляд спускается от моей макушки с собранной наспех гулькой к обвисшим пижамным штанам.
Знаю, тот еще видок. Но не оправдываться же, что оделась, как удобно, и что неказистый наряд приятен на ощупь, поэтому и заношен практически до дыр.
– Уверена, – поставив бутылку на столешницу, скрещиваю руки на груди. – Так что, если не терпится навести здесь порядок – займись уборкой сам.
– А ты борзая, – сделав шаг, грозно нависает надо мной. – Ну да ладно, я это исправлю.
Серьезно? Он меня запугивает?
– Рискни, – гордо вскидываю подбородок.
Первый шок прошел, и я наконец владею ситуацией. Пусть этот мажор мнит себя хоть королем вселенной, я живо поставлю его на место.
Кажется, даже воздух между нами накаляется. Не моргаю, не отвожу взгляда, и уже готовлюсь выдать колкость, когда темные глаза, почти черные, как догоревшие угли, злобно прищуриваются. Или это зрачки такие огромные?
– Слушай меня, нахальная сучка…
Договорить мешает хлопнувшая дверь.
Под приближающийся стук каблуков мы отшатываемся друг от друга, и через несколько секунд в кухне появляется мама в вечернем платье.
– О, Максим, – томно тянет она. – Вижу, ты уже познакомился с моей дочерью.
Перекошенное
