Спрашиваю я, заходя в комнату.
Я вижу, что она не разделась. Все еще в одежде.
Она поднимает голову.
– Если честно, то я не очень хорошо себя чувствую. Не знаю, вроде ничего серьезного, но, может, ты поспишь в комнате для гостей сегодня?
Ты серьезно? Не помню, чтобы я спал в комнате для гостей. Никогда там не спал.
– Я знаю, странная просьба, прости. Просто, если вдруг это вирус, я не хочу, чтобы ты его подхватил.
Не боюсь я ничего подхватить. А кровать там застелена?
– Да, я застелила ее утром. Обещаю, это только на одну ночь. Завтра мне станет лучше. Я уверена.
Тебе стало плохо еще утром? Но ты ничего не говорила.
– Нет. Наверное, мне просто внезапно захотелось застелить кровать.
Ты ведь понимаешь, что нам надо поговорить? Я думал, мы сядем, обсудим все, что произошло, что сказал Терренс, будущее, самого Терренса… Кстати, как он тебе?
– Джуниор, я правда очень устала. Так что, если ты не против, я посплю.
Она отворачивается.
Да, хорошо, конечно, отвечаю я. Поговорим утром.
Я ухожу.
Но когда подхожу к двери, она зовет:
– Джуниор?
Да?
– Можешь, пожалуйста, закрыть за собой дверь?
Конечно, говорю я.
Я не комментирую, что в комнате станет жарче, если закрыть дверь. Ее это только разозлит. Но когда я уже почти закрываю дверь, мне в голову приходит тревожная мысль. Я заглядываю в щелку.
А, и еще. Как ты узнала?
Она поворачивается ко мне лицом.
– Узнала что?
Когда машина остановилась, и Терренс еще не вышел, ты сказала: «Должно быть, ему что-то нужно». Как ты узнала, что в машине мужчина?
– Я так сказала?
Ага.
– Ты уверен?
Да.
Она громко вздыхает.
– Не знаю, Джуниор. Я это без задней мысли. Просто сказала, не раздумывая. Спокойной ночи.
Спокойной ночи, говорю я, закрывая дверь.
Когда я добираюсь до комнаты для гостей и смотрю на небольшую односпальную кровать, застеленную чистыми белыми простынями, с другого конца коридора доносится щелчок замка двери нашей спальни.
Когда получаешь какую-либо важную, неожиданную, повергающую в шок новость, которая может изменить всю жизнь, – примерно как та, которую нам принес Терренс, – то все странным образом меняется; особенно ход и порядок мыслей.
Вот что я узнаю о себе.
Что́ во время визита Терренса, что́ неделю-две после, Грета была на взводе, замкнулась в себе. Ни с того ни с сего ей вдруг захотелось побыть одной. Мы вместе ели, но мало разговаривали. Она избегала контакта со мной. Почти всю неделю после его визита она хотела, чтобы я спал в другой комнате, и так я и делал. Наконец она сказала, что я могу вернуться
