поскольку, кроме Добряшова, вряд ли кто осуществил бы этот самоубийственный акт.
– Но главное, это ещё не конец истории, – Виталий Валентинович достал из кармана письмо и положил его на стол, – вот, полюбуйтесь, сегодня принесли, там, оказывается, тоже имеются любители пошутить.
Председатель КГБ аккуратно взял в руки вскрытое, проверенное на отсутствие всяких сюрпризов письмо и прочитал, кому оно было адресовано, «Ивану Добряшову от ЦРУ», и всего одна строчка на гербовом листе американского ведомства внутри:
«Благодарим за сотрудничество».
– Представляю лица тех, кто его проверял, – покачал головой Андропов, кладя письмо вместе с конвертом в большую хрустальную пепельницу, стоявшую на столе специально для подобных случаев, и поджёг документ. Оба посмотрели, как жёлтое пламя жадно пожирает бумагу. – Ну так что по остальному, Виталий Валентинович?
– Он наконец допечатал на машинке свои мысли по всем выданным нами событиям, и я его сегодня лично усадил на самолёт, отправив в Сочи, – ответил тот, – а то после его похода в американское посольство пришлось увеличить время его нахождения в Москве ещё на пару недель, хотя первоначально мы хотели избавиться от него как можно быстрее.
– Есть что интересное?
– Аналитики пока смотрят, но кое-что да, есть. Особенно это касается Афганистана, – кивнул генерал-лейтенант, – очень интересные выкладки по ситуации там накидал Иван, думаю, вам стоит их посмотреть, Юрий Владимирович.
– Хорошо, завтра после обеда найду для вас время, – согласился председатель КГБ.
***
Среди летящих со мной в самолёте я выделялся словно белая ворона: лёгкая куртка Adidas, белое поло, потёртые джинсы и белые же кроссовки, тоже немецкой фирмы. К тому же вместо огромных чемоданов, как было у всех остальных, более скромно одетых граждан, из всех вещей у меня имелся только небольшой спортивный рюкзак. На меня, конечно, косились, недоумевая, кто это, но некоторые узнавали, шёпотом на ухо рассказывая остальным.
Так что неудивительно, едва я только первым вышел из аэропорта Адлера, на меня, словно на упавшую сторублёвую купюру, бросились сразу с десяток таксистов. Я выбрал самого наглого армянина, поскольку он точно мог знать все злачные места города.
– Санаторий «Светлана», – сказал я, когда он, открыв дверь, усадил меня в «Волгу». Едва мы тронулись, как тут же запахло ненавистным бензином, я попросил остановиться и пересел на переднее сиденье.
– Отдыхать к нам или по работе? – начал он тут же разговор, косясь на мой небольшой рюкзак.
– И то и другое, – я пожал плечами.
– Могу показать, где можно у нас познакомиться с самыми красивыми девушками, – тут же забросил он крючок, – да и в картишки перекинуться.
– Обязательно, но позже, – спокойно сказал я, вызвав у него лёгкий ступор таким необычным ответом.
