Муравьев их отменил и больше никогда не назначал.
Наконец, спустя пять лет после начала лечения, Муравьев нашел какой-то сложносочиненный «-ид», от которого Диане полегчало. Да, она стала очень много спать, чересчур много, порой Косте казалось, будто бы там, в мире снов, у его супруги есть какая-то другая жизнь, жизнь, где нет болезней и страданий, жизнь, где не нужно травить себя медикаментами, где у нее есть свой Черный Вигвам с великанами и карликами, которые разговаривают наоборот, и эта жизнь нравится ей гораздо больше, чем пыльная квартира на Фестивальной, 2, где не было ни великанов, ни карликов; это обижало Костю, он словно ревновал Диану к потусторонней жизни, но поговорить не решался, опасаясь, что его претензии будут звучать очень глупо.
Так продолжалось много-много лет. Диана существовала, сонная и вялотекущая, как равнинная река, словно бы меж двух миров, миром сна и миром яви, перестав, слава Муравьеву, думать о смерти, но перестав, однажды понял Костя, не потому, что ей полегчало, а потому что она нашла приемлемую для себя форму между жизнью и смертью. Словом, обстановка в квартире была еще та. Именно поэтому Костя так удивился, увидев Диану в хорошем настроении: обычно ее бодрости хватало на то, чтобы проснуться, а потом наступала апатия. Костя все пытался понять, как же она видит этот мир и видит ли, если, по ее рассказам, все мироздание залито черной холодной водой и в этой воде плавают, посверкивая чешуей, чудовища – чудовища, что являлись следствием неправильной работы отдельно взятого потонувшего в депрессии сознания.
А не важно, подумал Костя. Вот совсем не важно. Пусть у нас будет счастливый вечер – я, Диана, Лана Дель Рей, котлеты из кулинарии, испорченная шарлотка. Рислинг, купленный по акции в ближайшем супермаркете, задушевный разговор, Костя еще про Женьку рассказал, рассказал, каким он стал упитанным и солидным. Мы заслужили. Если это ремиссия – дай бог, чтобы это была ремиссия, – мы должны прожить каждый день как последний. Carpe Diem. Чуть позже он поймет, насколько был прав.
16
Костя все время думал о той случайной встрече с Балакиревым и все гадал, позвонит Женька или не позвонит. Телефонами они, конечно, обменялись, но это могло ровным счетом ничего не значить – так, элементарная вежливость. В глубине души Костя был уверен, что Женька не позвонит. Поэтому он очень удивился, когда на экране высветился Женькин номер. Выходит, их встреча на фуд-корте «Бруклина» была не случайной?
Незадолго перед этим Костя дозвонился в «Азию-Мобайл» («Скажите, вакансия в торговом центре „Бруклин“ еще действительна?» – «Минуточку, сейчас узнаю. Да, вакансия еще в силе. У вас есть СНИЛС?») и вот теперь сидел, мучимый сомнениями: а может, стоило подождать, пока в городе появится подходящая работа? Может, ну ее, эту «Азию-Мобайл»? Рациональная часть Костиного сознания упорно подсказывала, что не было в Воскресенске-33 подходящих вакансий и не будет, точнее, была одна, и он ее потерял. Поэтому он обрадовался Женькиному звонку – наконец-то хоть что-то сможет отвлечь от назойливых
