встал со стула, дав понять Кустину, что ничего более к сказанному добавить не может. И не пора ли ему, майору, восвояси. Хотелось остаться одному, чтобы спокойно упорядочить бродившие в голове мысли и предположения. Появилось у него подозрение, что вдруг всплыло одно старое дело, скорее даже не дело, а тайна, которую скрывали от него Катерина и его Томочка. Андрей Миронович однажды подслушал их разговор, поначалу даже обиделся, что замолкли разом, как только он вошел в комнату. Вопросы начал задавать. А потом этим хитрым дамочкам удалось повернуть все так, что, мол, лезет он, мужчина, совсем не в мужские дела. Окончательно отбила охоту для дальнейших расспросов Томочка одной только снисходительно-ласково произнесенной фразой: «Вот уж не думала, что мой муж любит посплетничать».
А речь тогда шла о какой-то девушке-армянке – похоже, в юности та была близкой подругой Кати. Он отчетливо слышал, как Катерина сокрушалась, что та украла у нее какую-то ценную, памятную вещь.
Вот и сложилось сейчас у него воедино: армянка та – погибшая сегодня Зоя Томерян, а найденный медальон – та самая сворованная ею вещица…
– Андрей Миронович, рад бы освободить вас от своего присутствия, но еще одна тема для беседы имеется, – даже не привстав с места, произнес Кустин. – Кира Сергеевна почему-то уверена, что оба сегодняшних происшествия каким-то образом связаны между собой. Что думаете по этому поводу?
– Ничем не могу помочь, мысли внучки мне неведомы.
– Как давно вы знакомы с Зоей Оганезовной Орловой-Томерян? – неожиданно спросил Кустин, а Бранчевский насторожился. Что вдруг опять об этом? Еще на платформе вроде бы выяснили, что тетушку Армена он ни разу не видел, знать ее не знает.
– Я повторю – не знаком был с ней никогда!
– И тем не менее на фотографии из медальона вы однозначно признали бабушку Киры со стороны матери. Кстати, где вещица? Внучка сказала, Армен оставил ее у вас.
– Вот, смотрите, – выдвинул ящик стола Бранчевский. – Как не признать? Такое сходство! Но на все сто процентов утверждать, что женщина на фото – Кира Владимировна Нестерова, я, разумеется, не могу. У моей бывшей невестки Ирины, возможно, припрятаны документы и снимки матери, но ни я, ни Кира их в глаза не видели. Ирина о матери никогда не вспоминает. Единственное, что мне известно, – с пяти до восьми лет девочка воспитывалась в детском доме, потом ее удочерили…
– Под какой фамилией Ирина выходила замуж за вашего сына?
– Иванова. Эта фамилия ее приемных родителей.
– Они присутствовали на свадьбе?
– Нет. Более того, мы с женой были уверены, что их нет в живых. Честно говоря, я и сейчас думаю, что так и было.
– Почему?
– Потому что Ирина как-то обмолвилась, что оба были уже весьма пожилыми, когда забрали ее из приюта. Поженились наш сын Сергей и Ирина в восьмидесятом, как только ей исполнилось восемнадцать, и на тот момент в своей квартире она проживала одна.
– Каким образом ваша невестка ребенком попала в детский дом,
