корона. Глаза Дарьюшки сверкали, щеки румянились от волнения.
– Хороша девка! Кровь с молоком! Дети будут у вас – загляденье! – шепнул Захар Алеше на ухо.
А сам парень даже растерялся от такой красоты – смотрел и смотрел на Дарьюшку, будто впервые ее увидел.
– У вас – товар, у нас – купец! – громко воскликнул Захар, увидев в дверях Степана.
Но Степан сватам был не рад.
– Наш товар не продажный, – буркнул он в ответ, – и гостям мы нынче не рады!
Дарьюшка от этих слов побледнела, и губы ее скривились.
– Отец, – растерянно прошептала она, – а как же наш уговор?
Степан строго взглянул на дочь и приказал ей ступать в дом. Когда Дарьюшка ушла, он нахмурил брови и сурово посмотрел сначала на Алешу, а потом на Захара.
– Не обессудь, Захар, но лучше уводи своего парня отсюда подобру-поздорову. Я за какого-то гармониста свою единственную дочь замуж не отдам. Пойдет, как положено, за серьезного мужика, такого, как я.
– Степан, ты уж больно суров! Пойдем в избу, выпьем, пообсудим? Дело-то молодое! – заискивающим тоном проговорил Захар.
– Нет! Сказано – все! Ступайте со двора! Сосватана уже моя дочка, – сквозь зубы процедил Степан и, хлопнув дверью прямо перед носом мужчин, скрылся в доме.
Алеша сник, опустил голову и не мог даже взглянуть на отца от стыда.
– Чего это было-то, сынок? – разочарованно спросил Захар, – Неужели девчонка тебя обманула?
Он потрепал сына по светлым кудрям, потом достал из-за пазухи бутылку самогона, откупорил ее и отпил большой глоток.
– Батя, хоть бы сегодня-то не пил! – недовольно проговорил Алеша.
– А чего сейчас – хранить ее что ли? Я на сватовство с собой брал, в честь праздника со сватом выпить, но раз так все вышло, значит, с горя один выпью.
Алеша молча спустился с крыльца и глянул на Дарьюшкино окно, оно было занавешено тканью, ничего сквозь нее не было видно. Ему хотелось постучать, но он не стал. Наверняка, Дарьюшке не до него сейчас. Они с отцом медленно побрели по дороге прочь от дома кузнеца Степана…
А в это время Дарьюшка горько плакала, лежа на узкой кровати в своей девичьей.
– Ты всегда меня понимал, батя, всегда любил и баловал, всегда все по-моему делал! Почему же сейчас ты мою жизнь разрушить хочешь?
Степан гневно ударил кулаками по столу
– И зря! Зря любил! Зря баловал! Ремнем тебя пороть надо было, а не жалеть.
– Да что же ты, батя? Не узнать тебя сегодня, будто бес вселился! – захлебываясь слезами, выговорила Дарьюшка.
Степану было тяжело наблюдать за страданиями дочери, но он поднялся из-за стола, подошел к девичьей и замер в проеме.
– Все, Дарьюшка. Погуляла по вечоркам, и хватит. Кончилось детство. Через месяц замуж тебя выдаю. Сговорились мы с Игнатом Ильичем, берет он тебя.
Дарьюшка
