побегу!
Только теперь он заметил, что из бокового кармана шорт Димки торчал небольшой фонарик.
– А фонарь зачем?
Рыбников закатил глаза и устало выдохнул:
– Ну ты серьёзно, Кристалинский? Ты вообще помнишь, как бегать? – в его взгляде читался немой укор. Совсем как у отца, когда тот отчитывал Артёма.
– Может тебе и доставляет удовольствие носиться как будто тебе тринадцать, но я этого мнения не разделяю, – ответил Артём и, сложив руки на груди, надменно глянул на друга. – Пошли пешком, ещё за газировкой зайдем.
Сказав это, Артём спокойно прошел мимо Димы, будто и не знал его вовсе.
Рыбникову ничего не оставалось делать, кроме как согласиться, и он, снова вздохнув, побрел вслед за Артёмом в сторону главной улицы.
– Дай угадаю, ты только что позавтракал и теперь хочешь полирнуть всё это газировкой? – Дима глянул на друга, идущего рядом.
– Ага, – кивнул головой Артём в ответ и убрал руки в карманы шорт.
– Тёмка не меняется… Ладно, давай показывай свой мафон!
Артём с довольной улыбкой владельца любой ценной вещицы запустил руки в оба кармана и вытащил магнитофон и кассету.
– О, и кассеты есть! Где достал? Эт что? «Зоопарк»? – Дима без тени стеснения схватил и поднёс кассету близко к глазам, будто плохо видел. Такая же участь постигла и магнитофон.
– Тшш, ты что орёшь то на всю улицу?! – шикнул на него Артём сквозь зубы и запихнул кассету как можно глубже в карман. Я её знаешь с каким трудом достал?
– Ой, да не ври, в точке перекатал!
Рыбников вертел магнитофон в руках, открывал и закрывал крышку с полными интереса глазами, будто маленький ребенок, который в первый раз увидел новую игрушку.
– Дай послухать!
Артём с серьезностью родителя надел на голову друга телефоны, вставил провод в магнитофон и опустил одну из кнопок на корпусе.
Дима несколько секунд стоял с таким лицом, как будто увидел луч света, спускающийся с неба. Он смотрел куда-то сквозь Артёма, прижимая телефоны к ушам руками. Потом поморщился и, сняв их, спросил:
– Эт чё, Элвис? Фу… – Он надел телефоны обратно Артёму на шею и передал ему магнитофон.
– Сам ты «фу», со своими глупыми ансамблями и «Мелодией»! – обиженно бросил Кристалинский, останавливая проигрыватель. – Рок-н-ролл, к твоему сведению – это музыка протеста. Наступают перемены и никому их не под силу остановить. Так что я буду идти вперёд, а ты можешь дальше говорить «фу», – закончив свою речь, Артём гордо вскинул голову. Солнце нещадно припекало, и он, щурясь и сделав из ладони «козырёк», глянул на небо. Там не было ни единого облачка – всё заливала сияющая лазурь.
– Доморощенный бунтарь! – вдруг выпалил Рыбников.
– Это лучше, чем слушать бабкину музыку! – насмешливо оскалился Артём
– Кристалинский, я сейчас тебе врежу, – с неподдельной злостью процедил сквозь зубы Рыбников.
– Так ты первый
