мелочёвки, которая так или иначе скапливается у любого руководителя. И только потом, познакомившись с профессором, понимали: он просто не любит лишние вещи. Не любит до такой степени, что подаренными ему сувенирными ручками, хоть обычными, хоть нейро, пишет половина сотрудников станции; книги и картины немедленно отправляются в общую библиотеку станции. А сувениры, не имеющие очевидной полезности, утрамбовываются в нижний ящик стола, разобрать который профессор честно собирался ровно столько же времени, сколько существовал «Террариум».
Пятнадцать минут напряжённого ожидания, и, повинуясь мысленному импульсу профессора Возвышенского, люк, обычно скрывающий световой передатчик, отъехал в сторону. Арина привычно ощутила укол зависти – пользоваться нейроинтерфейсами могли только люди, обладающие высочайшей дисциплиной разума. Она сама не могла даже заставить нейрокарандаш нарисовать прямую линию – как правило, получалось какое-то непотребство. И это при том, что она заслуженно считалась одним из самых перспективных молодых учёных!
Передатчик мягко засветился, создавая проекцию мужчины богатырского телосложения с по-восточному узковатыми глазами на лице, типичном для жителя средней полосы России.
– Товарищ председатель. – Все присутствующие в кабинете учёные развернулись в сторону проекции. Правила этикета при общении с помощью световых передатчиков пока ещё только появлялись, но нелюбовь Вячеслава Артемьевича Добронравова к долгим и показательным приветствиям была известна каждому.
– Товарищи учёные, я слушаю. У вас двадцать минут.
– Мы знаем, что для преодоления магнитного барьера создаётся поле силой не менее 105 Тесла. Это очень много – в тысячи раз больше, чем магнитная индукция нашего Солнца, например. Мы не могли бы не заметить такие всплески энергии. – Арина сглотнула и украдкой принялась прокручивать на пальце обручальное кольцо.
– Но мы их не заметили? – Добронравов с искренним интересом слушавший рассказ, попытался помочь девушке. Но сделал только хуже – Арина беспомощно взглянула на коллег, и Родион поспешил на помощь.
– Заметили. Но неправильно идентифицировали. Мы считали их магнетарами. – Родион с вызовом взглянул на проекцию, ожидая комментариев о сумасшедших учёных. Но на лице Добронравова сохранялась вежливо-заинтересованная улыбка, и аспирант продолжил. – Теперь мы думаем, что Змеи просто построили несколько стационарных точек перехода, в которых достаточно задействовать навигационный прибор, разрешающий квантовую запутанность. Это…
– Экономит ресурсы и упрощает корабли. Я понял. Дальше.
– Мы считаем, что самый мощный известный нам магнетар – и есть родная планета Змей. Или ближайшая к ней база.
– Романтики… Не вы ли только что употребили очень правильную формулировку «известный нам»? Вы так уверены, что человечеству известны абсолютно все магнетары? – Родион
