в «Сказаниях» рязанского митрополита Стефана, оставленных по мотивам народных преданий о Куликовской битве. Когда великий князь Дмитрий Иванович, говорится в «Сказании», возвращался с победою в Москву, то его встречали «народ христианский воинского чина, живущие зовомии козаци».
В русских летописях упоминание о казаках встречается при описании битвы с татарским царевичем Мустафой в 1444 году, когда на реке Листоши на царевича напали с одной стороны «ополчение мордвы… а с другой – казаки рязанские»[13].
В зависимости от степени экономической и административной подчинённости правительственной власти казаки делились на городовых и вольных.
Городовые казаки имели такую же организацию, как и стрельцы, но если те по службе относились к числу гарнизонных воинов и редко высылались за пределы городской черты, то городовые казаки несли службу в степи, по засекам, в дозорах и в секретных доездах и караулах. По Уставу князя Воротынского от 1571 года городовые казаки выселялись в район Волго-Донской переволоки, в «дикое поле» и на Муравский шлях, для наблюдения за движением татар, для ловли «языков» и доставки их в ближайшие города.
Во время разъездов казакам запрещалось без надобности ссаживаться с лошадей, дважды разводить огонь на одном и том же месте, останавливаться на открытых местах для ночлега и под страхом смертной казни запрещалось покидать пост до прибытия очередной смены. За небрежное несение службы виновники подвергались жестокому публичному наказанию[14].
В разряд городовых казаков Московское правительство приглашало всех желающих из числа вольных, бродячих и всякого рода гулящих людей. За службу им платили из казны «кормовое жалованье», наделяли землёй, давали оружие и лошадей[15].
В отличие от городовых казаков, вольное казачество не подчинялось Москве и формировалось исключительно за счёт беглого люда, уходившего из родных мест по различным социальным причинам.
По национальному составу вольное казачество отличалось большей разноплемённостью: это были люди «разных племён, – писал Исаак Масса, – из земли Московской, татарской, турецкой, польской, литовской, карельской и немецкой, но большей частью – москвитяне»[16], с преобладанием в разговорной речи русского языка. Это сообщение подтверждает и Г. Катошихин, который писал, что казаки «породою москвичи и иных городов…и многие из них московских бояр, и торговые люди, и крестьяне»[17].
По своему общественному устройству казачьи общины (независимо от их местоположения – будь то на Дону, Яике или на Тереке) имели чисто русские свойства: они строились по образу существовавших в Древней Руси народных собраний – Вече – и имели в основном много общих черт. Руководство в общине обычно принадлежало одарённым и сильным натурам, обладающим определёнными военными способностями. Выборы предводителя – атамана – происходили на общем собрании членов общины – Круге. Избранный атаман в повседневной жизни пользовался только исполнительной
Арцибашев Н. С. Повествование о России. Кн. 3, М., 1843. С. 194.
Соловьёв С. М. История России. М., 1960. Т. 4. С. 230.
Там же. С. 290–291.
Масса Исаак. Краткое известие о Московии в нач. XVII в. М., 1937. С. 100.
Катошихин Г. О России в царствовании Алексея Михайловича. Изд. 4, СПб., 1906. С. 67.
