ритуала.
Любимый не заставил себя ждать. Он словно бродил где-то на краю подсознания Ады и нетерпеливо выстукивал ногой ритм, как бы намекая, что девушка слишком долго ведет свои внутренние монологи, а пора переходить к делу.
Впервые Ада испытала смутные чувства. Сначала она побаивалась голоса и смутного образа во снах и ничего не понимала, потом стала ждать встреч. В последние же годы испытывала исключительно восторг и ощущала странное желание поклоняться и повиноваться. Такая сильная любовь.
Сегодня она смутилась. Ада ждала Александра, предвкушала, желала рассказать, что ей удалось. Ей, обычной девчонке, удалось воскресить человека! В ней не было саамской крови, девушка не обладала силой шамана, но все же смогла. Во имя любви. Во имя справедливости. Во имя…
Ада поняла, что говорит все это вслух. Не настолько вслух, чтобы ее услышал спящий безвольный Борис, но настолько, чтобы Александр показался не смутным сном, а во всей красе. Ярко-синяя рубаха с высоким воротником и вышитой окантовкой, оленья шкура через плечо, нож в кожаной оплетке на ремне. Пронзительный взгляд умных полупрозрачных глаз, не упускавших из вида ни одну мелочь. Темные до плеч волосы. Изогнутые в хитрой усмешке тонкие губы и шрам, проходящий от подбородка до глаза, пересекая рот и всю щеку.
Странный, ненастоящий, мертвый шаман. От которого захватывало дух, а глаза загорались безумным огнем. Ада и сама не понимала, что в образе этого человека так на нее влияет.
– Я смогла, – прошептала девушка и склонила голову, словно так было нужно.
– Знаю. Чувствую. Но есть что-то еще.
Ада не ответила и лишь потупила глаза.
– Ты жалеешь.
– Ни секунды! Ведь эта жертва поможет вернуть тебя.
– Нет, ты жалеешь не о содеянном. Ты жалеешь его.
– Я… – Ада собралась было оправдаться, но вспомнила, что неведомым образом общается во сне с давно умершим человеком. И по большому счету, все это происходит в ее голове, а значит, она не может врать. Ведь этот шаман – иллюзия, воспоминание или неупокоенная душа, которой удается проникать в сознание и диктовать свои условия. Но также он – единственная любовь на века. Любовь, которая победит смерть, время и законы Вселенной.
Словно уловив и эти мысли, Александр растекся в счастливой улыбке, и шрам сильнее побелел. Это привлекало и пугало. Раньше Ада никогда не видела, чтобы шаман улыбался. Она вообще не видела его так четко, как теперь. Будто принесенная жертва уже дала ему плоть.
– Ада, любовь моя, ты не можешь его жалеть. Вспомни, что он сделал.
– Он убил тебя и разлучил нас, – уверенно отозвалась девушка.
Она знала это точно, жила с этой мыслью с первых дней, но не помнила. Не помнила подробностей, выражения лица Бориса, своего ужаса, стекленеющих глаз Александра. Знание – не есть воспоминание. И это не давало действовать с той решимостью, с какой требовал Александр.
Ада
