нельзя. Пусть привыкает здесь. Ему нельзя оказываться близко ко мне, пока парень не привязан полностью. Сейчас он может порвать ошейник и сбежать.
– Он же умрет!
– Вот именно. Тебя поймают и казнят…
– Сейчас так не поступают с преступниками. Их сажают в тюрьму.
– Правда? Как гуманно, – хмыкнул Александр. – Это неважно. Он умрет, ты будешь в тюрьме, а я – в камне.
– Даже не думай об этом! – Ада ощущала физическую боль, когда вспоминала об участи Александра. – Я сделаю все, как ты говоришь.
– Я уверен в тебе, любимая. Вместе мы сможем все. Я вернусь, и мир изменится для нас. Я принесу забытые знания, я буду владеть стихиями, как мои предки. Осталось всего две недели, и я вернусь в мир. Смогу пройти ногами по лишайнику. Вдохнуть запах моря. Ощутить вкус морошки.
– И мы будем вместе… – завороженно продолжила Ада.
– Навсегда. Пока последи за мальчишкой, сблизься с ним и не отпускай далеко от себя. Приглядывай даже во мне. Не позволяй вспоминать, занимай его мысли.
– Я все поняла, любимый.
– Тогда увидимся завтра.
Ада ощутила, как уголка ее рта касаются обветренные горящие губы, жаждущие воды вот уже пару веков. И сама запылала.
Некромантка открыла глаза, когда часы показывали шесть утра. Рядом с ней, свернувшись клубочком, спал Борис. Плечи его не вздымались, как положено живому человеку. Но от парня исходило настоящее человеческое тепло и едва уловимый мужской запах, к которому хотелось тянуться. Провести рукой по хорошо сложенному торсу, обнять и погрузиться в нормальное человеческое счастью.
Вот еще! Что за глупости! Что это за мысли…
Все девушки возраста Ады давно с кем-то встречались. Влюблялись, расставались и напивались от горя. А у нее – давно умерший избранник и убитый ею паренек, спящий с ней в одной кровати. И за что ей такая жизнь?
