покинуть городские улицы.
Вдалеке виднелось несколько двухэтажных домов. Я с трудом встал, ковыляя на непослушных ногах, качаясь из стороны в сторону, отправился по заснеженному узкому тротуару к жилью. Зашел в первый попавшийся подъезд и рухнул, как подкошенный на бетонный пол, затем отключился, и пришел в сознание через несколько часов.
Наверное, было все-таки утро. Я вышел на улицу, и зажмурился от серого света и от снега, который мне швырял в глаза холодный, сырой ветер. Засунув в карманы руки, чтобы они не мерзли, медленно пошел по тротуару к дороге, по которой иногда проезжал троллейбус, доверху набитый пассажирами. Голова мерзла, уши тоже, я шел на автопилоте, как робот, подчиненный только одной цели – дойти до дороги и сесть в какой-нибудь троллейбус. Через полчаса, или несколько часов я все-таки добрался до дороги, заметил несколько человек на обочине, решил, что там находиться остановка, до которой я просто обязан был добраться.
Подошел к ней как раз вовремя – очередной троллейбус остановился, открыл передо мной задние двери и я с большим трудом забрался в салон. В нем было много народа, и я застыл на нижней ступеньке, не в силах подняться на следующую ступеньку. Затем привалился к двери и посмотрел на свой костюм. Он был мокрый, в грязном снегу, и я стал его приглаживать своими замерзшими руками, удаляя снег и грязь, прилипшую к лацканам пиджака. Постепенно стал согреваться и слушать остановки, которые объявлял водитель троллейбуса. Когда он объявил знакомую остановку, я вспомнил, что недалеко живет моя подруга, и вышел из теплого троллейбуса на мороз и сырость.
Дом был недалеко. Я перешел дорогу и вскоре уже подходил к знакомому подъезду. Теперь осталось подняться на последний, пятый этаж по лестнице. Не торопясь, держась за перила, я передвигал одну за другой свои непослушные ноги на следующую ступеньку и наконец, добрался до последней. Нажал на кнопку звонка, и когда дверь открылась, в ней показалось испуганное лицо моей подруги. В передней я снял свои насквозь промокшие ботинки, пиджак и отправился в ванную. В ванне, которая быстро наполнялась горячей водой, было хорошо после холодной и сырой улицы, и я начал засыпать. Подруга меня стала тормошить, чтобы не спал, и я, в конце концов, ей подчинился – вылез с трудом из ванны, обтерся полотенцем и позволил себя отвезти на софу, где было мягко, тепло и можно было уснуть – навсегда.
В обед я проснулся. Тело ломило, правая рука совсем не слушалась, все плавало перед глазами. Но надо было вставать и ехать домой, так как я всегда приходил домой, чего мне это не стоило. Там было хорошо, и меня там всегда ждала мама и отец. Дома я всегда выздоравливал или шел на поправку. Так было со мной всегда.
Я встал, с трудом оделся и обулся. Моя подруга решила ехать со мной. Мы сели на трамвай и поехали, а по дороге она все уговаривала меня зайти в травмпункт, и я, в конце концов, сдался. На одной остановки мы вышли и направились к врачам.
