и будущего, что очень опасно для нации. Но если, держась за нить истории, вернуться в 1914 год, то мы снова становимся единым народом без трагического раскола. Поэтому мы должны по-новому изучить Первую мировую войну, которая даст нам и видение геополитики XX века, и примеры безграничной доблести, отваги и самопожертвования русских людей. Лишь тот, кто знает историю, способен адекватно встретить вызовы грядущего.
«Не надо стыдиться своей истории!»
Известный историк и политолог – о том, чему должна учить, но не учит школа, об общественных разногласиях и революциях. Недавно представленная единая концепция школьного учебника истории, как и следовало ожидать, стала очередным яблоком раздора в нашем обществе. Либералы и консерваторы с пеной у рта продолжают спорить: а нужна ли она вовсе, не принесет ли больше вреда, чем пользы? Создатели концепции ставили своей целью добиться общественного консенсуса, но, похоже, наоборот, снова разожгли страсти. О том, какую роль должен сыграть единый учебник истории и почему он все-таки необходим, мы беседуем с известным российским историком и политологом, руководителем Института демократии (Париж) Наталией Нарочницкой.
– Наталия Алексеевна, может быть, и правда не стоило браться за выработку единой концепции учебника истории?
– Мое искреннее убеждение – выработка такой единой концепции была необходима. Надо отличать серьезные исторические исследования от школьных учебников, созданных для детей, еще не обладающих ни панорамным мышлением, ни развитым критическим сознанием, ни набором знаний, необходимых для того, чтобы самому давать какие-то оценки. Во всем мире эти предметы разграничены. Недавно во Франции проходил круглый стол, посвященный эволюции исторического сознания, и один из известных историков и социологов так прямо и сказал: есть история для историков, история для преподавания и история для информационного поля.
– Вы хорошо знакомы с общественной жизнью Франции. А как там преподают в школах историю?
– Читая французские учебники, всегда замечаешь: в них нет диаметрально противоположных взглядов ни на одно событие. Хотя у французов, поверьте, также немало того, что они неохотно вспоминают. Например, в XX веке это капитуляция Франции перед фашистской Германией, которую подготовили, по мнению социологов, именно нигилизм и обличение несостоятельности Франции интеллигенцией после Первой мировой войны. Это убило историческую энергию, дух самостояния в Истории, вывело на авансцену политической жизни пораженческие круги, не верившие в собственную страну. Если брать более далекие времена, то французы потихоньку перестали говорить, что замечательная триада «свобода, равенство, братство» вообще плавала в океане крови, залившем Францию больше, чем режимы XX века. Вообще именно якобинцы были родоначальниками
