точностью и до наоборот – лез прямиком мордой в пекло, дабы скорее разделаться с самым худшим. Расценивать его вопрос можно было как шутку, а можно – как подозрение, однако отвечая на него, Алан звучал совершенно серьезно:
– С чего это ты решил, что я тебя грохать собрался?
Энтони невольно рассмеялся. Совсем он его за дурачка что ли держит? Ах, да, такое ведь впечатление он и хотел поначалу произвести…
– Чувак, да у тебя все лицо в брызгах крови! А на плече – ствол! Сам-то как думаешь?
– Думаю, что ты делаешь поспешные выводы об увиденном.
– То есть, то, что я могу подробно описать твою внешность, то, как выглядит твой обрез, откуда ты двигался, всякие особые приметы вроде родинок и прочая, это ничего?
– Ничего.
Энтони фыркнул так экспрессивно, что свесившаяся ему на лицо кудряшка подпрыгнула от его дыхания на целый добрый дюйм. Его откровенно несло, и он ничего не мог с этим поделать. Тони казалось, что признайся Алан в том, что закопал где-нибудь на просторах этой пустыни труп (и именно поэтому жена не ждет его больше на ужин), скажи Алан, что теперь он, Энтони, будет следующим (после жены), поскольку случайно увидел его идущим с места преступления, и получится, наконец, испытать долгожданное облегчение… Потому как копились странные обстоятельства одно за одним, а информации об их происхождении больше не становилось.
Совершенно случайно Тони перехватил неподвижный взгляд Алана и с неподдельным ошеломлением распознал в этом взгляде слабо различимое, едва-едва теплящееся… сочувствие. Которое в глубине ледяной зелени его глаз выглядело таким же чуждым и неуместным, как и пропитанная весельем ухмылка до этого нелепо и чужеродно смотрелась на его мрачном, заостренном жестокостью лице.
– Ладно. Проехали, – Энтони растолковал опознанное им чувство по-своему, однако дальше упираться не стал. Если уж такой вот угрюмый несговорчивый тип начал все отрицать и отнекиваться, то налегать на него дальше попросту не было смысла. Все равно не расколется.
И пусть они были практически одного роста – при желании Алан легко мог переломить тонкокостного субтильного Драйвера через колено, к тому же в руке у него был по-прежнему зажат массивный обрез, так что любые попытки оказания сопротивления или поползновение с целью конфискации пушки были заранее обречены на провал. Бежать было тоже некуда, вся местность прекрасно простреливалась, посему Тони решил для себя, что до тех пор, пока Алан не проявит по отношению к нему открытую агрессию, он будет смиренно продолжать с ним путь.
Зато на городских улицах существовал реальный шанс улучить удачную минутку и быстренько смыться куда-нибудь под шумок. Потому Тони жадно впивался взглядом в подмигивающий ему огнями Безымянновилл, терпеливо дожидаясь судьбоносной возможности, и, время от времени, шумно втягивал носом воздух, будто собирался унюхать эту самую возможность еще на подходе к окраинам.
Добрались они до первых отельно-мотельных скоплений лишь через час ходьбы, миновав парочку дорожных знаков на выезде
