звонок.
Сижу и не могу пошевелиться, даже просто сделать вдох кажется преступлением.
– Что-то не так.
Опускаю телефон и смотрю на потухший экран.
Мы заканчиваем выгрузку товара к двум часам ночи. В три я уже нахожусь в дороге.
Ехать еще два с половиной часа, и я буду дома лишь к шести, а если метель усилится, то к семи или в начале восьмого.
Все изначально пошло не по плану. Эти не определившиеся перед самым праздником закупщики, заболевший торгпред, которого пришлось сменить мне. И вот финал – рыдающая жена.
Я не знаю, что меня ждет дома. Я даже не понимаю, что произошло. И если дело не в смс, то я буду рад любой катастрофе даже вселенского масштаба.
Я не представляю своей жизни без Насти и сына. Так же, как и без Иды с Ангелиной.
Я люблю двух женщин. И люблю их уже десять лет. И я не потеряю ни одну из них.
Глава 3. Осознание
Настя
Мне в руку мама вкладывает пластиковый бокал. В него наливают шампанское. Кто-то кричит, пытаясь быть громче салютов, произнося свой праздничный тост. Я пью.
Будто запрограммированный робот. Мои движения автоматизированы.
Я поднимаю руку, в которой держу телефон с погасшим экраном и нажимаю кнопку блокировки. Когда большой экран смартфона загорается, я снова вижу это проклятое сообщение. Не эту подделку фальшивую, что он отправил во второй раз. А то, что он удалил.
И да, я не считаю это ошибкой. Как бы мне ни хотелось окружить себя этим отвратительным самообманом, я не могу этого сделать.
Ошибка – это исправленное функцией т9 слово, а не перепутанное «сын» и «дочь».
– Господи, – шепчу дрожащими губами, чувствуя, как меня накрывает волной паники, несущей за собой ураганом правду.
Кто-то толкает меня в плечо, прямо за секунду до того, как я перестала бы себя сдерживать и разрыдалась. Звучит смех. Поворачиваюсь и вижу, что это смеющиеся друзья семьи скользят по снегу и неловко пытаются удержаться.
Предполагалось, что я буду одна из них. Я планировала это веселье, я его желала.
Я смотрю на сына, смеющегося с племянницей, упавшей в снег. Смотрю на маму, сестру и остальных людей и ничего не чувствую, кроме дрожи и шипящего шума в ушах, который затмевает какофонию вокруг.
Подхожу к маме и хочу сказать, что уйду в квартиру. Мне это необходимо. Фактически жизненно важно, но меня за руку берет сын.
– Весело, да мам?
Он так задорно смеется, что я просто не могу взять и бросить его. Впустить истерику в себя и дать ей полное раздолье. Или даже просто испортить настроение.
Я мать.
Я не могу так поступить.
– Весело, сынок, очень, – обнимаю его за плечи и целую в макушку онемевшими губами.
Проглатывая подступающую боль, я остаюсь и когда мама поворачивается, улыбаюсь ей, оставляя глаза блестеть. Это Новый год, я ведь могу просто расчувствоваться из-за банальной ностальгии праздника? Так ведь?
Поднявшись
