отдали первую. Юльке вторая должна была достаться, но ее муж Артем сам с квартирой и Юля отказалась, решив оставить потом детям.
Мы с Игорем продали двушку и купили в том же доме трешку. Чтобы у сына была своя комната, у нас своя. Квартира досталась не очень дорого, потому что в ней не было ремонта. Мы все сделали сами. Папа у меня был с руками, многое умел. Помог со своими друзьями.
Не знаю, почему сейчас думаю об этом. Может, чтобы подбодриться тем, что она моя и Антона? Даже фура, на которой работает Игорь, принадлежала отцу. Как и склад, который мы используем для хранения товара.
Все это моего папы. И он дал это Игорю. Устроил в компанию. Потом папа первым ушел из нее. И стал сам реализовывать товары. А когда дело пошло на лад, позвал моего мужа.
Та еще работа. Я папу видела так же редко, как и сейчас видит Ваня своего. Но отец, никогда бы так не поступил с мамой. И так жаль, что он умер. Мне бы хотелось, чтобы он за меня сейчас заступился. Обнял и показал, что за меня есть кому постоять.
– Боже, что за мысли, Настя? – шепчу и открываю дверь.
На часах почти четыре утра. А в крови такой адреналин, что я не буду способна на сон еще неделю.
Скинув одежду и, не потрудившись убрать ее в шкаф прихожей, я иду прямо по маленькому коридору в гостиную.
Будто по музею семейной жизни.
Везде он или мы. Память, память, память… Эти стены и есть память.
Сворачиваю перед диваном в нашу комнату, и поджилки трясутся. До чего же страшно.
***
Наскрести бы отваги немного.
Одолжить и занять до зарплаты.
Взять все это в кредиты и ссуды,
Положить под проценты у банка.
А потом, когда время придет,
Посмотрев в его лживые очи.
Пропитаться той силой, испить.
И рубить все мосты, что есть мочи.
Глава 5. Злость
Глаза останавливаются на тумбочке с той стороны, где сплю я. Там стоит старое фото. Мы сделали его на первом свидании. Кажется, что это было целую жизнь назад. Хотя, по сути, целая жизнь и прошла.
Разве могла я тогда предположить, что сначала обрету огромное счастье? Или что ему будет отведен определенный срок?
Вряд ли.
Бабушка постоянно говорила про соломку, которую можно было бы постелить, знай, где упадешь. Я бы хотела знать, обошлось, вероятно, без огромных ошибок и таких же размеров шишек на лбу.
Но я не знала. Даже не догадывалась.
Замечаю книжку сына, оставленную на моем туалетном столике, и именно она толкает вперед.
Именно она выплескивает наружу всю мою обиду, всю боль, которую он нанес мне. И сколько еще ее будет вылито на сына, который ни в чем не виновен, но страдать будет одинаково… Нет, даже больше.
Жгучие слезы размывают зрение, но это мне не мешает.
Я вытаскиваю чемоданы из-под кровати и подхожу к шкафу.
Рубашки,
